Раб моего мужа

«Подземка?» Элизабет задумчиво подняла глаза к потолку. Кажется, она что-то такое слыхала. Вот только где и когда?.. Пикник… разговоры о беглых рабах…

— Да, пожалуй, припоминаю, — неуверенно пробормотала она.

— Это тайная организация, которая помогает рабам сбежать от хозяев, — пояснил Алекс. — Существуют «станции» — дома, где негры могут укрыться и получить помощь, и «кондуктора» — люди, помогающие добраться до северных штатов. Уже сотни рабов так вырвались на свободу.

Элизабет, затаив дыхание, слушала его слова. Когда он закончил, она спросила, нервно сглотнув:

— Но это, должно быть, очень опасно?

— Очень, — кивнул Алекс. — Аболиционисты рискуют не меньше, чем сами рабы. Если плантаторы обнаружат «станцию», то дом могут сжечь, а хозяев убить. И так называемое правосудие закроет на это глаза.

Он замолчал, и в гостиной повисла напряженная тишина. Элизабет переводила взгляд с Алекса на его жену, и в мозгу созревала догадка.

— Ваш дом — «станция подземки»? — наконец промолвила она.

Алекс переглянулся с Мэйбл и кивнул.

— Да. Мы прячем беглецов в подвале и переправляем их дальше на Север.

Элизабет порывисто прижала руку к груди.

— Можете быть спокойны, я вас не выдам, — заверила она.

— Мы знаем, дорогая, — ласково произнесла Мэйбл. — Иначе Алекс бы не стал тебе об этом говорить.

— И не волнуйтесь, мы не собираемся втягивать вас в наши дела, — подхватил ее супруг. — Но если вам станет известно, что кто-то из рабов вашего мужа решился на побег — дайте им знать, что есть место, где им помогут.

— Да… хорошо, — взволнованно пробормотала Элизабет. — Но могу ли я еще как-то помочь? Может, вам нужны деньги?

— Деньги у нас есть, — ответил Алекс. — Но если вы сочтете нужным пожертвовать некую сумму, отказываться не станем. Дело в том, что со дня на день Конгресс может принять закон о беглых рабах, и тогда тем, кто укрывается на Севере, придется бежать в Канаду. А значит — понадобятся деньги на дорогу.

— А что это за закон? — полюбопытствовала Элизабет. — В последнее время я совсем не читаю газет.

Горькая усмешка скользнула у Алекса по губам.

— О, это очень «человеколюбивый» закон. Вполне в духе нашего свободного и справедливого общества, — едко пояснил он. — Если его примут, то все граждане свободных штатов будут обязаны выдавать беглых рабов их владельцам. Тех же, кто укрывает негров, ждут огромные штрафы или тюрьма.

— Хм… это плохо, — нахмурилась Элизабет.

— Это очень плохо! — с чувством подтвердил Алекс. — Кроме того, зная глубокую «порядочность» заинтересованных лиц, боюсь, что и для свободных негров настанут тяжелые времена.

— Что вы имеете в виду?

— Любому белому будет достаточно заявить под присягой, что чернокожий является его рабом, и суд это признает. Причем сам подозреваемый раб не сможет ни просить суда присяжных, ни давать показания от своего имени.

— Но почему?

— С точки зрения закона, раб — это не человек, а имущество. Домашний скот. Не может же корова нанять адвоката или выступать в суде. Поэтому, боюсь, ничто не помешает всяким подонкам похищать свободных негров и угонять их в рабство.

— Какой кошмар! Девятнадцатый век на дворе! Неужели в наше время еще возможна подобная дикость?

— Увы. — Алекс развел руками. — Вы недооцениваете человеческую алчность. Слово черного ничто против слова любого белого оборванца. Мало того — негру даже не дадут его сказать.

— Но это несправедливо! — возмутилась Элизабет. — Негры — такие же люди, как и мы.

— Я рада, что ты так думаешь, моя дорогая, — промолвила Мэйбл. — Но увы, по закону даже капля негритянской крови приравнивает нас к животным и лишает всяких прав.

Что-то в ее словах резануло слух.

— «Нас»? — растеряно пробормотала Элизабет.

Она невольно присмотрелась к подруге. Смуглая кожа, вьющиеся черные волосы, темные глаза…

Элизабет осенило.

— Ты квартеронка? — ошарашено спросила она.

Мэйбл покачала головой.

— Не совсем. Чернокожей была моя прабабка, так что в моих жилах течет всего лишь одна восьмая негритянской крови.

— И, тем не менее, Мэйбл считается цветной, — пояснил Алекс. — Она была рабыней в Кентукки. Хозяин начал до нее домогаться, и она сбежала. А я тогда держал «станцию подземки» в тех краях, и Мэйбл удалось добраться до нее. Она пряталась у меня какое-то время, собиралась отправиться дальше на Север, но…

— Мы полюбили друг друга, и я осталась, — с улыбкой закончила Мэйбл.

Элизабет ошалело переводила взгляд с одного на другую.

— Но разве тебе не опасно жить в Джорджии? — наконец, спросила она.

Алекс покачал головой.

— Нет, если соблюдать осторожность. Я выправил ей новые документы. Мы говорим, будто у нее испанские корни, если кто-то интересуется цветом ее лица. Да и вряд ли кому придет в голову, что у беглой рабыни достанет наглости скрываться в рабовладельческом штате.

— Живя здесь, я могу помогать моему народу, — улыбнулась Мэйбл, прижимаясь к супругу.

— Потрясающая история! — пробормотала Элизабет, глядя в ее сияющие глаза.