Рабочее пособие по выживанию в офисе

Со зданий тоже вёлся огонь противника, но я не остановился, повинуясь приказу главврача. Подоспевший солдат в омега броне закрыл нас с Эммой от целого веера лазеров, с противным шипением впившихся в товарища. Остальные накрыли окно, с которого стрелял снайпер, разделяющимися ракетами. Кассетные снаряды превратили кусок здания в жалкий огрызок. Трап БТР-а был опущен, чтобы мы смогли подняться. Шаг. Ещё один, ещё, ещё. Организм был на пределе, и я почувствовал, что сейчас упаду набок, опрокидывая вместе с собой и напарника.

— Хрен там плавал, — прорычал я.

Переключение в боевой режим. Подтвердите.

Да / Нет.

— Конечно да!

Тело и впрямь не выдерживало. Кажется, сухожилия порвались, но внутрь БТР-а я всё-таки попал, усадив Эмму на одно из свободных сидений. Адская боль, которую не сумели приглушить даже стимуляторы, забила собой голову, и я застонал, кое-как опустившись рядом с девушкой. Та, кое-как подняв руку, сжала моё плечо. Двойные гравидвигатели загудели, когда транспортник начал взлёт. Снаружи всё ещё гремел бой, но я не мог перестать думать об изничтожавшем разум давлении. Коктейль, усиленный Петром Васильевичем, потихоньку начинал действовать. Для успокоения я начал качать головой в такт гулу и стрельбы. Мы поднимались всё выше, а затем двинулись куда-то вперёд. Было плевать, если честно, куда. Главное, чтобы подальше отсюда.

— Один-три, это один-один, — донёсся голос пилота. — Груз на борту, повторяю, груз на борту, дайте зелёный коридор до Центра…

— Джон, мы справились, — потеребила меня Эмма. — Эй, Джон?

— Да… Да… — продолжал я качать головой. — Теперь у нас с тобой равный счёт…

— Ты чего несёшь? — не поняла меня девушка.

— Счёт по спасению задниц друг друга, — дебильно хихикнул я, откидываясь на сиденье. В висках стучало, но тёплый воздух, подаваемый системой жизнеобеспечения бронетранспортёра, давал небольшое облегчение. — Это война, напарник. Ай… Ч-чёрт. Кардинал, похоже, решил замахнуться на власть. Не вижу иных причин ему объединятся с разумными андроидами.

— Тебе пока не надо думать, — выдавила из себя Эмма, и в её взгляде появилось настоящее беспокойство. Надо же… Она! Поколотившая меня в первый день знакомства… Презиравшая и буквально в лицо высказывавшая своё неудовольствие людьми… Беспокоится? Обо мне? Мир и впрямь сошёл с ума. — Проклятье, Джон, не смей отключаться!

— И не думаю, — хмыкнул я, пытаясь унять дрожь в коленях. Мысли вроде пришли в порядок, а боль поутихла. Хорошо, теперь можно и расслабиться.

— Хорошо, — со вздохом облегчения кивнула девушка, с силой сжав моё плечо. В ответ на непонимающий взгляд она лишь усмехнулась. — Физическая стимуляция лучше всего подходит для поддержания бойца в строю.

— Армейский устав Конклава… Сколько же лет я его не перечитывал…

— Судя по подключившейся Сети, мы на подлёте к центральному узлу столицы. Да, это свои… До меня наконец-то дошли сообщения командования.

— Рад за тебя, — улыбнулся я. — М-мать… Быстро же события закрутились.

— Да… — согласилась Эмма. — Скажи, Джон… Зачем ты всё-таки меня спас? Я понимаю, пойти против решения Кардинала наперекор, да. Но всё-таки… Рационально было бы пожертвовать мной, чтобы добраться до Песочного Человека.

— Рационально? — смех сам вырвался из груди. Хриплый, сопровождаемый кашлем хохот. — Там, в гетто, ты сказала, что не хочешь умирать. Ты… Машина, которая испугалась смерти. Я не мог тебя там бросить. Физически не мог.

— Хочешь сказать, ты поступил так, потому что я уникальна?

— Потому что ты такая же, как я. Ненависть к людям, сотворившим тебя… Она такая же, как и моя к машинам, разрушившим само понятие морали на той войне. Мы ненавидим друг друга, Эмма. Но ты и я — мы одной крови. Если можно так, кх-кха, выразиться.

— Самые сумасшедшие слова, что я слышала от человека, — вяло, но искренне улыбнулся напарник. — Я… Рада это слышать, ведь мои мысли — такие же.

— А ещё… — пытаясь не вырубиться под мерный гул гравидвигателей, протянул я. — А ещё мы две половинки одного целого…

— Чего?! — ахнула Эмма, готовая услышать смех или сарказм после этих слов.

— Мы держим друг в друге всё самое человечное. Один без другого… Уже… Уже сам не свой. Это я понял… Там, в гетто, стоя перед тобой и Кардиналом.

Верно. Тот переломный момент, когда ты увидел в своём напарнике нечто большее, чем машину. Нечто большее, чем временного соратника. Что-то другое, светлое, тёплое, близкое. После событий, что вы пережили вместе. После разговора о Третьей Мировой, оказывается, объединявшей вас больше, чем можно было представить. Эмма тоже это почувствовала, просто не так, как ты. Наверно, поэтому её слова в том БТР-е прозвучали слишком двусмысленно.

— Пошёл ты, Джон, — отвела девушка взгляд в сторону. — Говорить такое, когда я не могу тебе ответить в полной мере…