Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы

Важные перемены в жизни органов рабочего самоуправления наметились в начале 1980-х гг. В мартовском номере журнала «Коммунист» за 1983 г. появилась большая программная статья нового советского лидера Ю. В. Андропова «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР». По сегодняшним меркам в ней не было ничего публицистически сенсационного. Но в те годы автор подобной статьи, не будь он первым человеком в партии и государстве, мог бы легко пополнить список инакомыслящих. Не стоит, конечно, переоценивать произошедшее, но в андроповской статье прозвучал целый ряд моментов, далеко выходящих за рамки официальной партийной идеологии тех лет. Среди них и признание несовершенства советской системы, и утверждения о необходимости демократии при социализме, но главное – упоминание о самоуправлении, причём в марксовом его понимании, а также рассуждения о «более органичном включении трудовых коллективов в нашу общегосударственную работу». Всему этому можно было бы и не придавать значения, если бы уже 12 апреля в печати для «всенародного обсуждения» не появился проект закона «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями», вскоре одобренный Верховным Советом СССР и получивший силу закона.

Пока трудно сказать, результатом каких намерений правящего в СССР слоя явилось принятие этого закона, но именно он открыл дорогу первым изменениям в области рабочей самоорганизации, начавшимся в годы перестройки и связанным с историей рождения и кризиса советов трудовых коллективов. Во второй половине 1980-х гг. СТК создавались на большинстве советских предприятий, некоторые оптимисты готовы были сравнивать их с фабзавкомами. Вернулась практика выбора и контроля над руководством предприятий, цехов и участков. С периодом фабзавкомов, действительно, можно было найти общее. В частности, неопределённость в разграничении полномочий между официальными профсоюзами и СТК, когда каждый член трудового коллектива был одновременно и членом профсоюза. По свидетельству некоторых профсоюзных лидеров, этим обстоятельством подчас умело пользовалась администрация, стараясь противопоставить друг другу эти две формы рабочей самоорганизации. Негативная оценка со стороны профсоюзной бюрократии «конкурирующих» форм самоуправления тоже не кажется чем-то новым и удивительным.

Часть наиболее активных СТК образовали уже действительно самостоятельную рабочую структуру самоуправления «Совет трудовых коллективов». В те же годы развиваются и другие формы рабочего самоуправления, старт чему дали выступления шахтёров ведущих угольных регионов, а также консервативно настроенных по отношению к горбачёвской «перестройке» рабочих Белоруссии и Прибалтики, включая Ленинград. К ним могут быть отнесены многочисленные объединенные фронты трудящихся (до их перерождения в радикальные политические группировки), альтернативные профсоюзы, забасткомы, а также некоторые формы малых акционерных предприятий и подрядных бригад. Причём там, где рабочее самоуправление приобретало наиболее действенный характер, в нём ярко проявлялись черты, роднящие эти новейшие формы рабочей самоорганизации с Советами 1905 г. или забасткомами зимы 1917 г.

По разнообразию форм рабочей самоорганизации это время перестройки сопоставимо с мартом – апрелем 1917 г., тогда рабочие организации также были охвачены организационной лихорадкой. Но нельзя не увидеть и серьёзного различия: если в 1917 г. постепенно происходила кристаллизация нескольких наиболее перспективных форм рабочей самоорганизации, то уже начиная с 1990-1991 гг. можно видеть, как многочисленные ветви рабочего движения, упираясь в тупик государственного курса и общеполитической ситуации, теряют своё лицо, силу и сходят со сцены.

Большие надежды относительно будущего расцвета рабочего самоуправления ещё сравнительно недавно связывались с начавшейся в стране приватизацией. Раньше у советских идеологов было понятие – «реальный социализм». Оно было призвано объяснить, почему всем хотелось как лучше, а получалось как всегда. Очевидно, вскоре идеологам потребуется изобрести термин «реальная приватизация». Применительно к рабочему самоуправлению идея приватизации трактовалась так, что рабочие, сделавшись акционерами своих предприятий, превратятся в их хозяев. Под этим предлогом администрация часто предлагала распустить существующие профсоюзы, поскольку работники сами стали владельцами предприятий и им не от кого защищаться. По словам некоторых профсоюзников, речь шла о второй, после кампании по созданию СТК, номенклатурной попытке поиграть в экономическую демократию. Так ли это или нет, но для самоорганизации рабочих политика приватизации оказалась более чем сокрушительной. Реальными владельцами предприятий стали представители прежней администрации или новой финансовой элиты, перед которыми рабочие, без профсоюзов, оказались совершенно беззащитными. Возникающие же то тут, то там стачкомы, сталкиваясь с позицией государства, изменить что-либо были не в состоянии.