Работа для оборотня (СИ)

Ремус поднял голову. Какая-то его часть, самая трусливая и злобная, хотела оттолкнуть Камала, выкрикнуть в его доброе лицо: «Так вот за что Гвилт ценит Лосося? Вот какую важную работу выполняет твой сильный и умный брат?!». Но в то же время Ремус понимал: он этого не сделает. Он смотрел на Камала, и видел его брата – окаменевшее лицо, дрожащие ресницы, кровь на разбитых кулаках.

- Да, меня это тревожит, – признался он, – но дело не только в этом. Камал, для кого ты готовишь чай?

Камал непонимающе моргнул:

- Для раненых. Бен и Уилли всё ещё в лазарете, а теперь там ещё эта девушка, и Кроу. Кроу, понимаешь… его расщепило, ты сам видел.

- Не нужно говорить неправду, Камал. Это ни к чему. Я знаю, почему Кроу в лазарете. Я знаю, что произошло ночью. Я заглянул в окно церкви, и всё видел.

Камал побледнел. Он медленно отступил назад, закусил белыми зубами пухлую нижнюю губу.

- Знаешь?.. – сдавленно произнёс он и отвернулся. – Ладно уж… ты бы всё равно узнал рано или поздно.

- Почему он это делает? – спросил Ремус. – Зачем? Я же видел, что ему не хочется. Ему тоже было больно. Почему?

- Он не может ослушаться. Грегор его обратил.

Камал взял в руки чашку, бессмысленно глядя на перемешанные травы. Потом с силой опустил её обартно на стол. Чайник уже закипал, вода в нём булькала и бурлила, но никто из них не протянул руку, чтобы выключить плиту.

- Понимаешь… – нерешительно заговорил Камал, – не все оборотни такие, как ты. Есть те, кто стал оборотнем по собственному желанию.

- Кто может этого пожелать?!

Камал печально посмотрел на него:

- Ты когда-нибудь болел, Ремус?

- Каждый месяц, – с недоумением отозвался Ремус. Камал рассмеялся, но его глаза оставались грустными:

- Я не про полнолуние. Ты когда-нибудь болел гриппом? Ветрянкой? Кишечной инфекцией? Чем угодно?

Ремус молчал, погрузившись в воспоминания. Перед полнолунием и после него он всегда чувствовал себя, как будто его катком переехало. У него болела голова, поднималась температура. Иногда во время превращений он ранил себя так сильно, что ещё несколько дней после полнолуния кашлял кровью. Но в промежутках между превращениями он всегда чувствовал себя нормально.

- Ликантропия – заразная болезнь, – продолжал Камал. – И она не терпит соседей. Рядом с ней ни один вирус не выживет. Даже раковые клетки не будут появляться, ликантропия их убьёт.

Он взмахнул волшебной палочкой, и огонь под чайником погас. Камал поднял крышку чайника и высыпал сухие травы в кипяток.

- У моего брата нет выбора, – проговорил он, глядя на поднимающийся пар. – И никогда не было.

Тринадцать лет назад

Аптека на одной из тесных, шумных улочек индийской части Бирмингема была новым местом работы Камала. Хозяином был здоровяк по имени Аджит, роскошными усами и суровым взглядом напоминавший первого президента Индии Прасада, а голосом – недовольного бенгальского тигра.

- Будешь запирать аптеку ровно в шесть вечера, а открывать – в десять утра, – сказал он Камалу в первый день. Показав шкафчик за прилавком, в котором хранилась выручка, грозно сверкнул глазами: – Пропадёт хоть пенни – выкину на улицу. Ещё и под зад наподдам. Понял меня?

- Понял, – кивнул Камал. Ему бы и в голову не пришло что-нибудь украсть – он был уверен, что его сразу поймают и бросят в тюрьму. В первый же месяц Камал выяснил, что Аджит держит в аптеке кое-что более ценное, чем деньги – в потайном шкафчике хранился опиум, который он получал из Индии и перепродавал местным дилерам. Но Камал промолчал, и в полицию не пошёл. Потому что знал: в лучшем случае он, опять же, попадёт в тюрьму, в худшем – дружки Аджита убьют его и выбросят в один из каналов, которыми славится город. И Салман останется совсем один.

Пока родители были живы, они жили бедно. После их смерти стало хуже. Уже три года Камал работал не покладая рук, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Беда была в том, что Салман постоянно болел. На врачей и лекарства уходило так много денег, что Камал давно махнул рукой на мечты вернуться в Хогвартс. Постепенно он с этим смирился: в конце концов, ему уже шестнадцать, он почти совершеннолетний, пора свыкнуться с мыслью, что ему никогда не стать полноценным волшебником. Но Салман… у Салмана всё ещё впереди. Совсем недавно его младший брат начал колдовать. Он поедет учиться в Хогвартс. Фонд помощи бедным волшебникам оплатит ему обучение.

Осталось всего четыре года. Только четыре года…Только бы Салману не стало хуже. Когда Камал в последний раз привёл его к врачу, старый доктор как-то особенно долго прослушивал мальчику грудь, и хмурился при этом совсем нехорошо. «Это его кашель? – настойчиво расспрашивал Камал. – Скажите, проблема в кашле?». Доктор долго молчал, прежде чем тихо сказать, что мальчику лучше бы лечь в больницу, и сердце Камала упало. Больницу он не потянет.

Уже давно наступила ночь. Шум на улицах стих, единственным звуком было потрескивание, когда мигал фонарь. Сидя у стены, опустив голову на руки, Камал пытался не впасть в отчаяние, но ему это не удавалось.