Работа для оборотня (СИ)

Ручка двери повернулась. Отец стоял на пороге, шатаясь. Его глаза маслянисто блестели в темноте. Рука уже расстёгивала ремень. Кевин зажмурился. Только бы в этот раз не заплакать. Он не любит, когда плачут…

Мур проснулся. В груди ледяным осколком засел страх. Ему понадобилось время, чтобы убедить себя, что это был всего лишь кошмар, и он снова закрыл глаза, но сон не приходил. Вместо него пришли воспоминания.

Ему было девять лет, когда его старшая сестра убила отца. Её приговорили к пяти годам в Азкабане. Могли дать больше, но учли насилие со стороны отца и юный возраст убийцы – ей ещё не исполнилось семнадцати. Мур остался с матерью, толстой, рыжей, неопрятной женщиной, которая при жизни отца смотрела сквозь пальцы на его забавы с детьми. Словно стараясь искупить своё равнодушие, она закармливала и баловала Кевина, внушая ему, что он лучше остальных детей, особенно «этой неблагодарной сучки Эмили, убийцы твоего папы». Он испытывал к ней странную смесь злости, отвращения и любви.

В Хогвартсе он поступил на Слизерин. Одноклассники издевались над его полнотой и неуверенностью. Чтобы защититься, он подружился с Яксли и Малфоем, угождал им, делал за них уроки. Они относились к нему снисходительно, не по-дружески, но благодаря их покровительству остальные перестали над ним издеваться. Мать умерла, когда он учился на шестом курсе, и он только один раз побывал на её могиле.

После школы он вступил в Пожиратели смерти. Его грызла злость за всё, что он пережил, и эта злость порождала бессмысленную, изощрённую жестокость. Ему нравилось быть Пожирателем, нравилось убивать и пытать, но больше всего ему нравилось насиловать. В каждой своей жертве он видел отца или мать, и снова и снова мстил за поруганное детство женщинам и мужчинам, которые ему ничего не сделали. Он был бы полностью счастлив, если бы не одно «но»: остальные Пожиратели не относились к нему, как к равному.

Как и в школе, его презирали и не считали ровней. С одной стороны, Мур это понимал: он никогда не был мастером магии, и хотя он мог сколько угодно издеваться над пленниками, в настоящем бою от него было мало толку. Но если бы дело было только в этом! Он чувствовал: ещё одна причина лежит в его семье. Он происходил из семьи чистокровных волшебников, которые опустились до пьянства и насилия, его сестра, убив отца и рассказав правду о том, что он вытворял с детьми, покрыла семью несмываемым позором. Как будто бы все эти Лестрейнджи, Блэки, Розье и Малфои были лучше! Как будто бы за стенами их роскошных поместий не творились ещё более мерзкие вещи, только скрытые от глаз других волшебников! В глубине души Мур затаил злобу на всех этих заносчивых аристократишек, и особенно – на Долохова. С тех пор, как Тёмный Лорд велел ему стать фамильяром Долохова, тот только и делал, что унижал его, запугивал, помыкал им, как домовым эльфом.

Несколько месяцев назад в рядах Пожирателей смерти появился новичок. Совсем ещё сопляк, толстый, низкорослый, с испуганными голубыми глазами. Почему-то Мур сразу проникся к нему симпатией: этот Питер чем-то напомнил ему себя самого, только помоложе. Симпатия закончилась в первый же вечер, когда на глазах Питера допрашивали пленника: в тот раз за дело взялась сама Беллатрикс, а Мур тихо сидел в сторонке. Питер вопил не хуже пойманного аврора, а в конце концов от вида пыток его вывернуло наизнанку. Наконец-то у Пожирателей появился кто-то, кого они презирали сильнее, чем Мура. Потом Питер погиб, и погиб скверно. Заклинание Сириуса Блэка разорвало его на клочки. Эта новость не впечатлила ни Мура, ни кого-либо ещё. Все Пожиратели в тот день оплакивали куда более страшную потерю.

Тёмный Лорд исчез. «Умер», сказал Макнейр, и Беллатрикс пригрозила вырвать ему язык, если он не возьмёт свои слова обратно. Снейп тут же переметнулся на сторону Ордена Феникса, Руквуд сбежал в Министерство. Прошла всего пара дней, а нескольких Пожирателей уже схватили. Мур знал: если его поймают, а его обязательно поймают, то отправят в Азкабан. Его сестра не вышла из Азкабана. Матери объявили, что Эмили Мур сошла с ума и перестала есть, но Кевин был уверен: сестра сделала это специально. Дементоры не выпускали её из ужасных воспоминаний, они держали её вечно запертой в одной комнате с её мучителем, и она не вынесла. Кевин знал, что он этого тоже не вынесет.

За окном снова крикнула цапля, и Мур открыл глаза. Вокруг было темно. Шумел дождь. Откашлявшись, Мур прохрипел: «Люмос». Огонёк палочки выхватил из темноты старую, запылённую мебель, грязное окно. Он сел на кровати, и тут услышал тихий стон со стороны софы, на которой лежал Долохов. Мура одновременно охватили радость и испуг. Он склонился над Долоховым, подложил подушку ему под голову.

- Задержать, – прохрипел Долохов. – Задержать их…

- Сэр…

- Это ты, Мур? Почему так темно? Где девчонка и Хуперс?

- Ушли, сэр, – обмирая от ужаса, проговорил Мур. – Стив Томас предал нас. Он ударил вас Оглушающим одновременно с Хуперсом. Я боялся, что вы погибли.