«Работа мечты». За кулисами индустрии моды

Профессионалам, занятым на съемках для журнала из Арабских Эмиратов, мечта видится иначе. Им нравится принимать участие в создании высшей красоты, своего рода эстетического совершенства, воплощающего современный стиль. До бесконечности поправляя на модели платье или прическу и добавляя невидимые штрихи к ее макияжу, они принимают участие в некоем коллективном перформансе, цель которого — поиск эстетического абсолюта. Благодаря своему профессионализму и владению эстетическими кодами они создают представление о мечте, как сегодняшней, так и будущей, для среднего класса. Этот профессионализм проявляется как в их навыках (умении проводить съемку, делать прическу, макияж, подбирать одежду), так и во внешности (в их стиле, или «луке») и таким образом демонстрируется всем, превращаясь в социальный и символический капитал. Эти специалисты мечтают быть отличными от других — и непосредственно в процессе своей работы возносятся на самую вершину эстетической пирамиды, создавая новые образы. Ощущая свой престиж, Мия обращается с нарядами высокой моды запросто и с видом знатока, а к редактору журнала относится с легким презрением, несмотря на то что последняя находится выше нее по профессиональному и экономическому положению.

3. Мечта в движении: мода и глобализация

Исследование моды неизбежно связано с антропологией глобализации: мода — это глобальная индустрия, производящая товары и образы, которые распространяются по всей планете, а работники сектора колесят по миру без остановки. Глобализация — явление не новое и тем более не недавнее. Постоянное движение людей, товаров и капитала — неотъемлемая часть истории человечества. Индустрия моды, а до нее швейная промышленность и производство готовой одежды всегда были включены в глобальные процессы, связанные с импортом сырья, распространением модных образцов и определенных эстетических представлений. Как в прошлом, так и сегодня товары, работники сферы моды и модные тенденции разными способами перемещаются по миру. В ходе своего исследования я столкнулась с настоящей «глобализацией снизу»[47] — с ситуациями, в которых действующим лицам приходилось на собственном опыте сталкиваться с глобализацией и решать связанные с этим специфические задачи.

Педро и проклятие лейбла «made in China»

Если бы существовало волшебное заклятие, способное напрочь лишить любой модный продукт его привлекательности, заклятие это звучало бы так: «made in China». Это словосочетание прочно вошло в наш язык и, со времен первых журналистских расследований на обувных фабриках в 1990‑х годах (Thomas 2008), подразумевает под собой гораздо больше, чем страну происхождения товара. В коллективном воображении, а также среди некоторых работников сферы моды, этот лейбл является синонимом продукции очень низкого качества, производство которой к тому же основано на эксплуатации женщин и детей. В действительности все, конечно, сложнее. Как мы видели, начиная с 1970‑х годов многие швейные компании перенесли свое производство не только в Китай, но и в другие азиатские страны (Бангладеш, Корею, Индию, Вьетнам, Таиланд, Индонезию и так далее). В 1990‑х, с развитием неолиберализма и постепенной деиндустриализацией Европы, лейблы, производящие предметы роскоши или товары высокого класса, последовали этой тенденции, не имея возможности позволить себе затраты на рабочую силу на месте. В настоящее время «made in China» — прежде всего дисквалифицирующий ярлык, обозначающий не реальные качества продукции, а воображаемые. Также это символ делокализации.

Проблема лейбла «made in China» впервые всплыла в моем интервью с Педро, торговым представителем элитного французского бренда, о котором говорилось выше. За ежемесячную зарплату в 6000 евро Педро ищет каналы распространения и разрабатывает стратегии продаж на международном уровне, через универмаги, независимые бутики и франчайзинговые магазины, которые в свою очередь продают продукцию непосредственно клиентам. Когда я попросила его дать мне интервью, он назначил мне встречу в парижском баре на улице Фобур-Сен-Дени, который он любит называть своей штаб-квартирой. У Педро изысканная внешность: он носит серебряные кольца, модную одежду и эксцентричные очки.

Во время интервью я спрашиваю, какие представления о моде и о работниках моды существуют в обществе. Отвечая на этот вопрос, Педро вводит проблему феномена «made in China», с которым он сталкивается в работе, поскольку бренд, который его нанимает, производит одежду в Китае. Даже не дождавшись вопроса, который я хотела задать, он объясняет, как кампании в СМИ против «made in China» повлияли на поведение потребителей: «Мнения в этой области сильно меняются. Мы наблюдаем это в течение последнего года или около того: „Это сделано в Китае? Я такое не покупаю“. По совершенно глупым причинам».

После этого вступления Педро начинает долгий монолог, почти систематически игнорируя мои вопросы. Его речь начинается с заявления, состоящего из четырех пунктов: