Работа над ошибками

Коля о ребёнке так и не узнал. Меня заперли дома, чтобы я не могла встречаться с любимым, несколько дней обрабатывали вдвоём, вполне профессионально и последовательно. В конце концов мама победила аргументом: ребёнок сейчас загубит всё моё будущее, я не смогу поступить в консерваторию, заброшу скрипку, стану никем. А если сейчас сделать аборт, то всё будет хорошо и прекрасно, а потом, когда я стану на ноги, стану человеком с профессией в руках, можно и детей заводить. Но не с кем попало, не с «хулиганьём, у которого родители алкаши, и сам он будущий алкаш, кто его знает, наверное и клей нюхает, ужас какой, и ты хочешь ребёнка с алкогольным синдромом?!»

Я спустила ноги на пол, нашарила тапочки, которые принесла из дома. Глянула за окно без штор – вовсю зеленеют листья на деревьях, небо нежно-голубое, солнышко светит. Какой год? Девяносто второй, скорее всего. Нищета, инфляция, приватизация, «МММ». И я беременная школьница.

Дура, что поделать.

Нет, не потому, что забеременела, это случается, когда двое любят друг друга так сильно, что условности исчезают. Дура потому, что согласилась сделать аборт. Как показала жизнь, детей я так и не смогла «завести». Слово-то какое идиотское! Как будто дети – это собаки. А потом и сам факт этого аборта стёрся из памяти, словно мой мозг пытался меня защитить от боли и страдания.

Что ж, вполне логично. Мне хотя бы не надо думать, что изменить на этот раз. Ребёнок никогда не станет помехой ни учёбе, ни скрипке. Я молодая, я всё смогу. И не одна же! Коля обязательно должен узнать о том, что станет папой.

Как сказала медсестра? Через полчаса операция? Значит, валить из больницы надо прямо сейчас. Официально я ничего не добьюсь, а вот по-тихому смотаться и саботировать мамин план – лучшее решение. Куда идти – не знаю, но главное в этот момент успеть уйти.

На мне был вполне приличный спортивный костюм, кроссовки – модная обувь девяностых – стояли у двери. Надо сделать морду кирпичом и топать на выход. Остановят – буду врать и надеяться, что вдохновение поможет.

Меня не остановили.

Рыжей медсестры я, к счастью, не встретила, а та девушка, что сидела на посту этажа, равнодушно проводила меня взглядом и занялась своими делами. Я поплутала немного, добралась до лестницы и благополучно спустилась с третьего на первый, потянула на себя тяжёлую дверь и оказалась в больничном парке. Было ещё рано – утро только разминалось, чтобы войти в силу, поэтому вокруг не было ни больных, ни посетителей. Только две молодые тётки курили у кустов. Заметив меня, они переполошились, пряча сигареты, но я отвернулась от них, всем видом дав понять – мне всё равно, я просто гуляю, не надо на меня обращать внимание. Сориентировавшись, быстрым шагом пошла по заросшей дорожке к ограде. Ещё несколько секунд – и я за воротами.

На свободе.

С ребёнком в животе.

Первая часть моего умопомрачительного плана выполнена, теперь можно и подумать. Что мне делать? Куда податься? Домой? Ох, нет. Прямо сейчас домой идти никак нельзя. Папа, конечно, на службе, мама наверняка в театре или что у неё там было в девяносто втором? А, точно. Она же начала сниматься в этих жутких перестроечных фильмах и сериалах! Не главные роли, конечно, но и не эпизоды. И деньги. Реальные деньги, хоть и небольшие. А времени у мамы нет. Она на трёх площадках иногда снимается в день…

Дома должна быть Валя, добрый ангел нашей семьи. Валечка мне поможет.

Слава богу, что меня положили в больницу в центре. Слава богу, что в автобусах ещё не сидело по контролёру. Я добралась до дома зайцем, вспомнив молодость и с колотящимся от волнения сердцем. По пути забежала в магазин и обратилась к продавщице Тане:

- Привет, а Коля на работе?

- Ты чего, Кольку ж в армию забрали, он вчера проставлялся.

- Как, уже? – растерялась я.

Таня сочувственно покивала, потом сказала:

- А ты беги на Московский вокзал, они оттуда вроде уезжают, вроде сегодня. Колька говорил. Эх, опять грузчика не будет, вот напасть…

Я уже не слушала её, выскочила на улицу. До Московского тут дворами буквально двадцать минут ходу. А если бегом да молодыми ногами…

В общем, в холл вокзала я влетела через минут десять, запыхавшаяся и красная, пригладила волосы, соображая, куда метнуться. Справочная! Вот что мне нужно! Кажется, она где-то тут…

За окошком в стене сидела тётка предпенсионного возраста и отвечала на вопросы граждан – разные, глупые, сложные. На меня с моим «откуда отправляется поезд с призывниками» она посмотрела сперва сурово, а потом смягчилась, улыбнулась сочувственно и велела бежать на третью платформу. Там оказалось два поезда, набитых мальчишками в военной форме и захлопотанными офицерами. В погонах я никогда не разбиралась, даром что папа мент. Но помнила, что звание лучше завысить.

- Товарищ полковник, - я решила не мелочиться, обратившись к усатому дядьке у ближайшего вагона. – Помогите мне, пожалуйста, найти Николая Кондратьева! Я не успела попрощ…

- Во-первых, прапорщик, - перебил меня усач. – Во-вторых, до отправки семь минут, я не буду бегать за списками.