Работа над ошибками

Лицо мистера Эндрюса скрывалось за густой завесой дыма. Дым, постепенно рассеиваясь и образуя вокруг его головы серый нимб, всплывал к потолку. Мистер Эндрюс смотрел на меня. Я подул на горячее питье и стал втягивать его мелкими глоточками, вдыхая горько-сладкий аромат. Виски обжигало заднюю стенку горла, горячо разливалось в груди, и от этого мне было хорошо. Откуда-то, из другой части квартиры, послышались шум спускаемой в унитазе воды, хлопанье дверей. За стенкой гостиной заскрипели пружины кровати. Мистер Эндрюс прочистил горло.

Констанс…

Слово повисло в воздухе, он оборвал сам себя взмахом руки и затянулся сигаретой. Еще раз поинтересовался, не голоден ли я, и я ответил, спасибо, нет. Я согрелся, мне хотелось спать, на мне был темно-синий махровый халат мистера Эндрюса; на кухне, в барабане стиральной машины, крутилась моя грязная одежда.

Ты так набросился на чипсы, прямо как волк, можно было подумать, что ты не ел, ну я не знаю, неделю, не меньше.

Я улыбнулся. И чихнул два раза подряд. Даже заслезились глаза. Мистер Эндрюс принес коробку салфеток и поставил ее на кофейный столик.

Он купил эти чипсы – два пакета – по дороге домой и свой пакет положил в корзинку велосипеда, который катил по тротуару, периодически цепляясь штаниной за педаль и задевая меня рулем. Мы набивали рты чипсами и одновременно разговаривали: про __________, про то время, когда я работал на «Фабрике», и чем я занимался с тех пор. Я рассказал про маму – что она умерла от рака и ее сожгли. Сказал, что временно не работаю, чертов совет выставил меня из дома, и мне теперь негде жить. И что я болен. Он слушал, время от времени кивая; между нами не прозвучало ни слова о том, можно ли мне у него переночевать – он просто катил к дому свой велосипед, а я шел рядом нога в ногу. Через двадцать минут мы были на месте. Он жил на верхнем этаже трехэтажного здания на широкой неприглядной улице, с обеих сторон заставленной машинами. Табличку с ее названием сплошь покрывали серебряные люминесцентные завитки граффити, так что прочесть его я не смог. Мистер Эндрюс по неровным бетонным ступеням завез велосипед в подъезд и, не пристегивая, прислонил к стене. В подъезде пахло сыростью и собачьей шерстью. Он забрал у меня пустой пакет из-под чипсов, сунул его в корзинку велосипеда рядом со своим и кивком пригласил следовать за ним наверх. Про Констанс – назвав ее «моя сожительница» – он сказал мне только у самых дверей квартиры. Не буду ли я против немного подождать за дверью, пока он переговорит с ней? Он дыхнул мне в лицо и спросил, пахнет ли от него пивом.

Линн, Грегори

Класс 4 – 3

Изобразительное искусство

За этот год Грег вновь создал несколько замечательных работ и проявил себя с самой лучшей стороны. Он не всегда в точности выполняет задания, но степень его мастерства и оригинальность создаваемых им произведений просто поразительны.

Энди Эндрюс.

Художественные экскурсии ничем не напоминали ни географические занятия на воздухе, ни поездки по историческим местам, ни походы в политехнический музей со специальными вопросниками мистера Бойла, которые он затем дотошно проверял, дабы убедиться, что мы не пропустили ни одного экспоната. А мистер Эндрюс на художественных экскурсиях обычно говорил:

Как надоест, идите в кафе и пейте колу.

Или посылал нас в галерею с заданием выбрать одну-единственную, но смертельно не понравившуюся картину и простоять возле нее подольше – сколько потребуется, чтобы составить список всего, что в ней не нравится. И, что самое смешное, после составления списка обычно выяснялось, что картина вовсе не так плоха, как казалось вначале. Нередко, наоборот, она тебе начинала нравиться.

После экскурсии он раздавал нам ксерокопированные листочки с цитатами или заметками на тему выставки, которую мы посетили. Он говорил:

Прочитайте все это, обдумайте, обсудите и, когда в следующий раз будете рисовать, напрочь выкиньте из головы.

Заметки о связи цвета с настроением/эмоциональным состоянием