Работный дом

Глядя на закрывшуюся за ней дверь, Минъюй пробормотала:

– Инло, когда же ты вернешься?

– Сестра Минъюй! – донесся до нее голос Чжэньчжу. – Лекарь просит вас подойти…

– Ой, бегу, бегу!

Когда императрица слегла, дворец Чанчунь остался без хозяйки, поэтому все заботы, и большие, и маленькие, легли на плечи девушки.

Но решая все вопросы одна, служанка выбилась из сил, поэтому с нетерпением ждала возвращения Вэй Инло. «Пусть она занимается всеми этими делами, у нее это хорошо получается. А я все только запутываю», – думала она.

Дела закрутили ее, и служанка совершенно вымоталась. Внезапно вспомнив, что Эрцин все еще находится в спальне императрицы, она поспешила туда. Когда она подошла к двери, молодая госпожа Фуча как раз выходила. На ее лице блуждала улыбка, словно только что случилось что-то очень приятное.

– Ну как? – с надеждой спросила Минъюй. – Настроение императрицы улучшилось?

– После разговора со мной, конечно, ей стало лучше.

Минъюй вздохнула с облегчением и по неосторожности чуть не высказала свои самые страшные опасения:

– Просто я боюсь, что императрица может совершить…

Внезапно она осеклась. Эрцин деликатно сделала вид, будто ничего не слышала, и добавила:

– Не беспокойся, императрица великодушна, она наверняка все поймет. Уже поздно, я должна покинуть дворец до того, как закроют ворота. Ты должна хорошо о ней заботиться.

Проводив Эрцин, Минъюй задержалась ненадолго у ворот. На закате их закрыли, и девушка поняла, что и сегодня Вэй Инло не вернется. Она разочарованно вздохнула и пошла во дворец.

Слуги уже зажигали свечи.

Возможно, потому, что сердце Минъюй разрывалось от печали, даже огонь свечей казался ей похожим на человеческие слезы.

Она сидела у стола и, как завороженная, смотрела на горящую свечу. Внезапно ее окликнули:

– Минъюй!

Девушка сразу пришла в себя и побежала на зов с криком:

– Госпожа!

Императрица уже проснулась. Она медленно повернула голову. Ее глаза были такими же светлыми и проницательными, как и прежде. Из-за ожогов она выглядела изможденной, но голос звучал все так же мягко и тепло:

– Я проголодалась, хочу что-нибудь съесть.

– Хорошо, – со слезами ответила Минъюй. – Я пойду на кухню и прикажу что-нибудь приготовить.

– Развяжи меня.

– Но… – с сомнением произнесла служанка.

– Неужели ты собираешься все время держать меня связанной? – спросила госпожа с мягкой улыбкой. – Со мной уже все в порядке.

Минъюй внимательно посмотрела на нее. Не заметив и тени безумия в ее лице, она отбросила сомнения и развязала веревки.

Избавившись от пут, императрица размяла затекшие запястья и попросила слабым голосом:

– Я хочу пирог из клейкого риса, который ты готовишь.

– Хорошо, хорошо! Но, госпожа, его нужно готовить очень долго, а вы целый день ничего не ели. Может, все-таки приказать поварам приготовить перловую кашу?

Императрица покачала головой:

– Нет, я хочу пирог.

– Хорошо. – Отказать госпоже Минъюй не могла. – Я сделаю его, а вы пока отдыхайте. Как только будет готово, я принесу.

Посмотрев вслед служанке, императрица спросила:

– Инло вернулась?

– Еще нет.

Если бы Инло была рядом, императрице сразу стало бы легче.

– Я поняла, ступай! – В голосе ее слышалось разочарование.

Она вовсе не хотела пирог из клейкого риса. Просто специально выбрала блюдо, для приготовления которого требовалось много времени, чтобы отвлечь девушку.

Когда служанка ушла, императрица медленно вышла из спальни.

Во дворе было неуютно. Холодный ветер колыхал голые ветви деревьев. Цветы жасмина давно опали.

Взгляд Фуча остановился на дворцовой башне. Она улыбнулась.

– Всю свою жизнь я постоянно совершала ошибки, – тихо сказала она.

Она вынула заколку из волос и небрежно бросила ее на землю.

– Я презирала ограничения и сдержанность, но, несмотря на это, вошла в императорскую семью и стала императрицей.

Она по очереди сняла драгоценные серьги и тоже бросила их себе под ноги.

– Я стала образцом для подражания для шести дворцов, но жаждала любви и мечтала добиться безраздельного внимания его величества…

Золотые шпильки, нефритовые кольца и подвески одна за одной падали на землю, словно императрица прощалась со своим прошлым, расставалась со своими обязанностями и привязанностями.

Постепенно на ней не осталось ничего, кроме простого белого платья. Она стояла на вершине высокой башни, подол развевался на ветру.

– Я совершала ошибку за ошибкой. Но самой большой было рождение Юнляня и Юнцуна, – с закрытыми глазами, с болью в голосе говорила она. – Я оказалась неподходящей матерью для вас. Я не смогла защитить вас, это полностью моя вина…

Пошел мелкий дождь со снегом. Императрица протянула ладонь, пытаясь поймать капли. Несколько маленьких снежинок упали на руку и сразу же растаяли. У нее защемило сердце. Небо словно желало покарать ее, ведь в ту ночь, когда случился пожар, с небес не упало ни капли дождя. А теперь он внезапно пошел.