Работы о Льве Толстом

Самое неожиданное в книге Прудона было, конечно, то, что он оказался сто­ронником и защитником войны — как «факта божественного», как факта «нрав­ственной жизни», как «школы человечества». Совершенно в этом смысле говорил в 1866 г. о войне Толстой: «не в смысле кровожадном или завоевательном, а как возбуждение нравственных сил народа». Недавно опубликованная переписка Тол­стого с Чичериным, подтверждая догадки, высказанные мною в первой книге, дает возможность сделать некоторые дополнения. Толстой пробыл в Брюсселе, по-ви­димому, целый месяц и, вероятно, не один раз виделся с Прудоном. Он приехал туда в начале марта (1861 г.), а 11 апреля Чичерин пишетему: «Отчего ты так долго сидел в Брюсселе, будучи в шести часах от Парижа?» Из этих же писем видно, что Толстой закупил за границей целый ящик книг, среди которых были сочинения Прудона — и именно книга «De la Justice»; 4 марта 1861 г. (когда Толстой ехал в Брюссель) Чичерин пишетему: «Ящиктвой отправляю в Петербург. Прудона вы­нул, но нашел только 9 fctudes, а это не все». Провезти книги Прудона через тамо­женную цензуру было, очевидно, невозможно — надо было отправлять их особо. Надо полагать, что в Брюсселе Толстой достал и другие сочинения Прудона. Но есть признаки, указывающие на то, что особенное впечатление на Толстого про­извели беседы с Прудоном и что одной из тем этих бесед был вопрос о войне (Пру­дон тогда только что кончил свою книгу), и в частности о Наполеоне. Я перехожу к этим признакам, прямо приводящим к военной философии толстовского рома­на и к ее источникам.

2

В первой книге я указал на то, что Толстой разошелся с Прудоном в оценке Наполеона. Но дальнейшие разыскания показали, что этого расхождения вовсе не было, а наоборот — было полное единодушие. Возможно даже, что именно Прудон и внушил Толстому такое отношение к Наполеону. В предисловии к своей книге Прудон рассказывает о тех мытарствах, которые ему пришлось пережить, устраивая ее издание. Издатели, боясь преследований, отказывались издавать ее. В связи с этим Прудону пришлось, очевидно, многое смягчить или вовсе исключить. В чис­ле этих смягченных мест были, вероятно, и страницы о Наполеоне. Правда, в кни­ге осталось несколько резких отзывов, но наряду с ними есть отзывы более поло­жительные — они-то и ввели меня в заблуждение. Говоря о походе Наполеона в Россию, Прудон пишет: «На Наполеона нельзя было смотреть как на настоящего завоевателя, как на представителя цивилизации и прогресса, ибо если и можно согласиться, что он имел за себя идею, то не имел числа, не имел силы. Это был похититель самодержавия, нарушитель европейского спокойствия, авантюрист, которого надо было уничтожить во что бы то ни стало». На этом основании он даже оправдывает деятельность Ростопчина. В другом месте, говоря об Испанской вой­не 1808 г., Прудон пишет: «Даже сам Тьер, не упускающий случая представить в пользу своего героя смягчающие обстоятельства, не говорит ничего важного по этому предмету: своими рассказами о Баионских интригах он внушает нам такое же презрение к Наполеону-завоевателю, как и к Наполеону — государственному человеку. Несмотря на все ораторские уловки историка, приходишь в сомнение, не был ли император просто авантюрист». Если сопоставить с этими цитатами ту, которую я привел в первой книге, — получается впечатление полнейшего проти­воречия.

Противоречие это разъясняется обращением к черновым наброскам Прудона. Дело в том, что книга Прудона (и именно в той части, которая касалась Наполеона) далеко не исчерпывала тех мыслей и материалов, которые собрались во время ра­боты над ней. Уже гораздо позже, в 90-х годах, были изданы черновые материалы, доказывающие, что Прудон очень тщательно работал над историей Наполеона, стремясь убедить в том, что Наполеон — ничтожный авантюрист, возвеличенный историками вроде Тьера, сочинения которого он приравнивает к романам Дюма[533]. В черновых бумагах найден, между прочим, листок, на котором, в числе начатых и задуманных работ, записано: под № 10 — «Parallfcle entre Napoldon et Wellington (refutation de M. Thiers)» и под № 13 — «Histoire condensde de Napoleon I-er d'aprfcs M. Thiers». Эти замыслы частично и были осуществлены в набросках, сделанных, по-видимому, в 1859 г. Здесь — и общая характеристика Наполеона, и календарь его «трудов и дней» («histoire condensde»), и противопоставление ему Веллингтона, и общие рассуждения о войне и военном искусстве.