Рабы Парижа

— Во-вторых потому, что я так хочу. Вам этого недостаточно?

— Пощадите! — взмолился Норберт.

— А почему я должна терпеть, капризы человека, воображающего, что он меня любит? Я вам не жена и ничем вам не обязана. К тому же от вашего поведения зависит наша безопасность. Надо, чтобы мадам де Шандос увидела, что счастье в ее дом принесла я.

Что мог ответить на это Норберт?

Он был страстно влюблен в Диану и боялся ее потерять.

Приходилось слушаться.

Графиня и герцогиня почти не расставались, и Норберт уже начинал ревновать: жена отнимала у него Диану.

С тех пор, как мадам де Мюсидан подружилась с герцогиней, он видел Диану все реже и реже.

Самое же неприятное заключалось в том, что ему никак не удавалось остаться с Дианой наедине.

Каждый раз она устраивала так, что между ними оказывалась Мари.

Де Шандос был в таком же положении, как Пьеро в итальянских фарсах, который, желая поцеловать Коломбину, обязательно попадает губами в щеку Арлекина.

Если Норберт начинал сердиться, то мадам де Мюсидан властно говорила ему:

— На что вы надеетесь? Неужели вы считаете меня способной на такую мерзость?

Он понимал, что Диана играет с ним, как с ребенком или, скорее, как с куклой.

Но ему и в голову не пришло выяснить цель этих маневров.

Мари уже не имела никаких секретов от дорогой подруги и однажды, раскрасневшись от смущения, поведала той о своей первой и единственной любви.

Когда герцогиня произнесла имя Жоржа де Круазеноа, Диана задрожала от радости.

Она несколько месяцев подготавливала этот миг, который отдавал в ее руки честь герцогов де Шандосов.

Тем временем оскорбленное самолюбие и неисполнимые желания постепенно привели Норберта на грань сумасшествия. Если бы он мог хотя бы встречаться с любимой, как бывало, на Елисейских полях! Но теперь она появлялась там лишь в сопровождении друзей своего мужа. Иногда это были де Сермез или де Клерин, но чаще всех — Жорж де Круазеноа.

Все эти господа не нравились герцогу, а последнего он просто возненавидел, считая его нахальным фатом, занимающим около Дианы законное место Норберта.

Но он ошибался.

Маркиз де Круазеноа имел в свете самую высокую репутацию. Его любили за остроумие и уважали за рыцарственность.

Увидев мельком Диану, приехавшую в гости к герцогине, Норберт спросил ее:

— Какое удовольствие вы находите в том, что этот Круазеноа всюду бегает за вами?

Она ответила с дьявольской улыбкой:

— Вы слишком любопытны. Узнаете, когда придет время…

Если бы герцог был умнее и осторожнее, то его бы очень встревожил тон, которым мадам де Мюсидан произнесла свой ответ.

Не проходило дня, чтобы она не заводила с госпожой де Шандос разговоры о Жорже, все больше растравляя ее сердечную рану.

Когда закончился траур, герцогиня начала появляться в обществе. Особенно часто она навещала Диану де Мюсидан. Однажды ее попросили подождать подругу несколько минут и проводили в гостиную.

Мари вошла — и увидела там Жоржа де Круазеноа.

Оба ахнули и побледнели.

— Жорж, простите меня! — прошептала она.

— За что? Вы поступили, как считали нужным. Это — ваше право.

— Отец приказал мне… Я не хотела, но он заставил… Что я могла сделать?

— Мари!

— Я ничего не забыла, Жорж…

Мадам де Мюсидан внимательно следила за ними из-за портьеры и слышала, как несчастные влюбленные условились встречаться здесь и впредь, как будто случайно.

Диана торжествовала.

Глава 28

Наступил сентябрь.

Измученный холодностью любимой, Норберт решил уехать на несколько дней в Мезон на скачки: он слышал от барона дю Сура, что разлука, как ветер, раздувает пламя чувств.

Первые два дня в Мезоне он скучал по Диане. На третий день стал беспокоиться, почему от нее нет никаких известий.

Вечером, когда герцог наблюдал, как слуги кормили лошадей, к нему подошел старик, похожий на нищего.

— Что тебе надо? — спросил де Шандос.

Бедняк достал из кармана письмо.

— Это вам, господин герцог.

— Давай.

Нищий замялся, поглядывая на обступивших его слуг.

— Видите ли, ваша светлость, мне велели передать его вам с глазу на глаз.

— Ничего. Давай сюда.

Норберт подумал, что письмо — от Дианы. Может быть, она приехала сюда и ждет его где-то поблизости? Тогда понятно, почему записку должны были передать с такими предосторожностями: Диана решилась принадлежать ему!

Де Шандос бросил нищему золотой и, получив письмо, кинулся к фонарю.

Адрес на конверте был написан большими, корявыми буквами. Это было совсем не похоже на изящный почерк мадам де Мюсидан!

В слове «Шандос» была ошибка.

— Что за кухарка это писала? — пробурчал герцог себе под нос.

Все же он распечатал письмо и с трудом прочитал ужасные каракули с бесчисленными ошибками: