Рабыня

22 июня 1848 г.

Дорогая Кейт,

Сегодня была первая проповедь нашего нового пастора Престона Хоуди. Он проповедовал о воле Божьей и порядке всех вещей, и в его словах явственно слышалось недовольство последней проповедью, произнесенной пастором Шоу. Голос у него звучный и пламенный, а его фигура за кафедрой вдохновляет паству. Оглянувшись на собравшихся, я увидела их потрясенные лица. Никто не шумел и не чихал, дети не плакали, все внимание было приковано к раскачивающейся фигуре пастора Хоуди. Даже Сэмюэл сидел молча и открыв рот, и даже чудесным образом перестал стучать каблуками в заднюю скамью во время проповеди. Кажется, я одна не была особенно тронута. Да, манера пастора располагает к себе, я внимательно слушала его слова. Сейчас, когда я пишу это, я с тревогой вспоминаю, как наши соседи кивали и восклицали «Аллилуйя». Кажется, он считает себя своего рода противоядием пастору Шоу, будто мы все заражены и теперь он нас исцелит.

Папа так и не позволил мне помогать ему. Боюсь, он видит, насколько возросла опасность, ведь пастор Хоуди разжигает в соседях возмущение и праведный гнев. Я слышала, что аболиционисты бегут из городов даже к северу от Огайо, что людей избивают, мажут дегтем и вываливают в перьях, даже вешают. Отец, должно быть, чувствует тяжесть ответственности из-за той двойной жизни, которую он ведет.

Твоя

Доротея