Рабыня

21 июля 1848 г.

Дорогая Кейт,

Извини, что так долго не отвечала на твое письмо. В последнее время у нас было много дел, и ночами я была занята. Я не решаюсь подробно описать всех тех несчастных, что, подобно призракам из темноты, появлялись у двери сарая. С тех пор, как я писала в последний раз, их было пять – четверо мужчин и одна женщина. Отец, похоже, принял меня как помощницу, и у нас установился своего рода порядок. Он прячет беглеца в сарае и решает, какое средство будет лучшим для побега, а я готовлю еду и питье, собираю одежду, одеяла, лекарства и другие необходимые вещи. Я сижу с беглецом, пока он ест, и именно за это время многое узнаю. Прошлой ночью бежал пожилой джентльмен 58 лет, его звали Лэнгстон Крокетт, он родился и вырос на хлопковой плантации в Алабаме, за всю свою долгую жизнь никогда не выходил за пределы поместья, пока не ступил на путь, ведущий на Север, и теперь соседний проводник привез его к нам. На правой руке вместо большого пальца у него был обрубок, результат наказания тридцатилетней давности за то, что он, будучи больным, потерял сознание в ряду других сборщиков.

У нас с папой возникла проблема. Мы не можем отправлять всех в гробах, так как беглецы появляются у наших дверей чаще, чем у отца бывают поставки. Вчера отец глубокой ночью перевез мистера Крокетта в фургоне, оснащенном теперь тайником в днище, так что беглецы могут укрываться под полом незаметно для тех, кто мог бы обыскать фургон. Уходя, папа велел мне закрыть дверь, запереть ставни и оставаться внутри до его возвращения. Ночь была долгой. Я глаз не могла сомкнуть, представляя, что нашего отца остановил какой-нибудь патрульщик или шериф, но на рассвете отец вернулся целым и невредимым, выполнив свою задачу. Однако он не может переправлять так многих. Ночная деятельность только вызовет подозрения у наших соседей, а усталость отца может оставить нас без средств к существованию.

В скором времени я намерена привлечь Сэмюэла к нашей работе, чтобы и он получил удовольствие от участия в добрых делах семьи. В последнее время он весьма увлечен проповедями пастора Хоуди – и вправду, их воздействия трудно избежать. Пастор руководит песнопениями в церкви, и порой эмоции достигают такого накала, что люди вдруг принимаются плакать или падают в конвульсиях на пол. Это ужасное и завораживающее зрелище, и больше всего оно впечатляет младших членов общины. Я думаю, что Сэмюэл все еще переживает внезапную потерю матери и тяжесть тех пустых часов, что он провел один над ее телом, ожидая возвращения отца-убийцы. Но благодаря любви и руководству наших родителей Сэмюэл со временем разгадает коварные чары таких людей, как Престон Хоуди.

Я еще не говорила с папой о своем намерении, но, уверена, он согласится, что Сэмюэл годится для такой работы и что нам действительно необходима еще одна пара рук.

Твоя

Доротея