Рабыня черных скал

Иллирия позволила облачить себя в ярко– алое платье в пол, красота которого заставляла даже ее искушенное роскошью сердце забиться чаще, а дыхание замереть. Ее длинные волосы были распущены и красиво уложены на местный манер. На лбу светилась красивая диадемма с большим рубином по центру. Наверное, еще пару недель назад она бы была готова сорвать с себя это украшение, как и весь наряд, но сегодня это делать она почему– то не спешила… После всего услышанного ей хотелось порадовать его глаз… Самой было смешно от таких мыслей, но стоило подумать о том, что рассказал ей Эмиль, сердце сжималось… Никогда Иллирия не думала, что у нее в душе найдется место для сострадания тому, кто отнял у нее все… Нашлось… И страшно себе было признаться, чему еще нашлось…

– Госпожа,– послышался сзади знакомый мягкий голос.

Иллирия обернулась, чтобы увидеть Эсмера. Тот стоял, почтенно склонив голову.

– Эсмер, как Вы?– спросила искренне,– мне жаль, что в прошлый раз так получилось… Я не ожидала, что Зверь сорвется на Вас… Все эти дни думала, как Вы… Не было шанса сказать Вам, что я сожалею…

– Все нормально, госпожа… Люди на моем месте готовы к подобного рода прихотям хозяев… На нас, как на кошках… Шрамы и раны заживают быстрее, чем вы успеваете снова разгневаться… Это и спасает…

В его словах действительно не было упрека или укора… Спокойствие, покорность, обреченность…

– Я здесь, чтобы сопроводить Вас к Господину, – предпочел сразу перевести тему мужчина.

– Разве мы идем не на праздненство?

– Да, но сначала Господин хочет видеть лично Вас…

Не прошло и пары минут, как они заходили в просторный зал, расположившийся на самом высоком этаже одной из башен замка… Поднимаясь по довольно широкой винтовой лестнице, Лира ненароком посмотрела в одно из окон– бойниц, и обмерла, как же высоко было… Внизу все так же яростно и неистово билось о скалы море, голова закружилась… А ей ведь казалось, что выше покоев Зверя быть не может…

Пару шагов, и они ступили в просторный зал. Он был совершенно пуст. Эсмер сразу откланялся и удалился обратно, а Иллирия стала оглядываться по сторонам в ожидании Зверя и невольно пытаясь понять, что же такого странного было в убранстве стен этого одновременно давящего и поражающего какой– то своей внутренней силой помещения… Разные по форме и размеру камни… Базальт, известняк, красный мрамор… В их расположении не было абсолютно никакого порядка и логики… И все же, общее впечатление говорило о том, что все они водружены на свои места не случайно…

– Странное место, да? Символичное…– раздался знакомый глубокий голос.

Иллирия дернулась, когда теплые руки тут же накрыли ее талию, развернули к себе, с жадностью оглядели…

– В красном ты еще красивее, Лира… Глаза режет как красива… Ты создана для этого цвета… Создана для этого места…

– Какого места? Места рабыни?– Усмехнулась… Не стала дожидаться его ответа. Спросила, – почему это место символично?– Отвела глаза. Его взгляд здесь и сейчас ее смущал… Слишком он был личный, интимный… По– мужски искренний что ли…

– Все эти камни, Лира,– отошел в сторону, давая ей возможность снова осмотреться,– это обломки замков и дворцов, которые я разрушил… Поверженные мною правители, которые готовы были присягнуть мне на верность, обязаны были своими руками принести сюда символ своей утраченной силы и могущества… Должны были подняться на самую высокую башню моего замка по винтовой лестнице, не упав в пропасть. Превозмогая боль и ощущая тяжесть нелегкой ноши, не только на словах, нутром ощутить, что теперь в моей власти…

– Жестоко…

– Справедливо… Другие бы на моем месте не дали бы им шанса выжить… Когда я только появился и заявил о себе, они потешались надо мной, предрекая быструю бесславную кончину… И вот, где они и где я, Лира…

– Я тоже здесь как трофей?– спросила, вскинув голову.– Или мне тоже нужно что– то принести? Заставишь тащить часть моего замка? Ах, нет же… я ведь больше не королева, я рабыня… У тебя была другая Королква Золотых песков…

Он улыбнулся. Снова подошел к ней вплотную. Поцеловал в губы.

– Ты не трофей, красавица… Ты сокровище…

Теперь Лира засмеялась. Горько, отчаянно…

– Неужели ты не понимаешь, Эмиль? Не слышишь себя? Ты хочешь моей любви, но как может любить та, кого изначально лишили этого права?

– О чем ты?– напрягся он, схмурив брови, – никто не может лишить права любить!

– Та, кого называют вещью– не важно, какие определения ты ей даешь– трофей, собственность, сокровище– лишена права любить… вещь вообще чувствовать не может! Ты с самого начала забрал все… Не оставил мне ничего… Ничего взамен… Ни выбора, ни прав, ни…свободы…

– У тебя никогда этого всего и не было…– резко ответил он,– разве ты могла выбирать? Была свободна?