Рабыня Дома Цветущей Сакуры (СИ)

— Ты очень переживаешь о брате, — Кейтаро произносит это так, словно уличает меня в преступлении.

— А это плохо? — я не рискую смотреть ему в глаза. Мне стыдно, что он увидит в них то, как я жила последнее время. Что узнает откуда у меня на лице появился след, на который он обратил внимание на невольничьем рынке.

— Это странно, — задумчиво говорит Кейтаро. — Девушка, ставшая рабыней в одном из Древних Домов, неожиданно переживает не о себе, а о брате, который находится в родном городе.

Мне нечего сказать и я поджимаю губы. Молча накладываю повязку и стараюсь не касаться Кейтаро. Моя энергия почему-то неистово стремится к нему.

— Что такого страшного может произойти с твоим братом дома? — не дождавшись моей реакции спрашивает Кейтаро.

Я хмурюсь, пытаясь подобрать слова, чтобы ситуация с моим отчимом и братом не казалась такой плачевной. Молчание вновь затягивается и мне все же приходится сказать:

— Наша мама умерла, потому я взяла на себя ее обязанности. И сейчас, когда я уехала…

— Отец не сможет тебя заменить и присмотреть за собственным сыном? — в голосе Кейтаро звучит ирония. Возможно, ему мои переживания действительно кажутся смешными. Но едва я представляю пьяного разгневанного отчима, и мне сразу же становится страшно за Вилана. Я переживаю, чтобы брата не выгнали ночевать в сарай, как когда-то сделали со мной. Я могу лишь надеяться, что соседка сдержит слово и присмотрит за ним.

— Я надеюсь, что он… — мне сложно даются эти слова. Приходится сделать резкий вдох посреди фразы и закончить: — Присмотрит за Виланом.

— Вилан, — повторяет за мной Кейтаро. — У вас необычные имена. И если отцы у вас разные, то имена выбирала мама?

— Да, — я завязываю узелок и покорно складываю руки на колени, не решаясь первой закончит разговор. Вопреки тому, что мне не нравится выбранная тема, голос Кейтаро меня успокаивает. — Она попала в империю после войны. Ее пленили ребенком, и долгое время она была рабыней.

— Чужеземка, — понятливо выдыхает Кейтаро. — Это объясняет твою внешность.

Мужчина замолкает, и я решаюсь поднять голову. Но в этом заключается моя ошибка. Едва мои глаза сталкиваются с медовыми радужками, я мгновенно утопаю в них. Кейтаро смотрит на меня странно. Интерес в его взгляде смешался с ностальгией. Он будто взирает на давнюю знакомую, которую не видел долгое время, и хотел бы узнать то, что произошло с ней во время разлуки.

— Я могу идти? — хрипло переспрашиваю. Кейтаро молча кивает.

Я скорее опускаю голову, поднимаюсь и выхожу в коридор. Мое сердце стучит так громко, что кажется его можно услышать на соседней улице.

Следующие несколько дней проходят спокойно. Рана Кейтаро постепенно затягивается. Я продолжаю делать ему перевязки. Во время них мы разговариваем, но больше мужчина не касается темы моего брата. Он спрашивает о том какая погода мне нравится, какие цветы и музыка, знаю ли я что-то о поэзии.

Мне нравится с ним говорить. А еще больше мне нравится его слушать. Кейтаро интересный собеседник.

Но его задумчивый взгляд меня пугает. Он заставляет думать о том, что господин хочет мной «воспользоваться». Хотя пока он не предпринимает никаких попыток это сделать. И мне начинает казаться, что он соврал. Или же передумал.

Но установившееся спокойствие прерывает гость, который приходит к калитке в сумерках. Я бросаюсь отпереть ее и растерянно замираю, когда во двор заходит девушка. Ее волосы еще чернее ее одежды, а глаза темно-зеленые с вкраплениями желтых пятнышек возле зрачка. Она останавливается напротив меня, осматривает придирчивым взглядом и произносит:

— Мне нужен господин Дома Цветущей Сакуры. Позови его немедленно!

35

От такого натиска я теряюсь. Отступаю на шаг назад, осматривая дорогую одежду гостьи. Она взирает на меня враждебно с толикой брезгливости и превосходства. Кажется, что это я вторглась в ее дом, а не наоборот. Даже в сумерках я различаю какая гладкая и ровная у нее кожа, ухоженные руки с аккуратными ноготками и тонкие золотые браслеты на запястьях.

— Как вас представить? — спрашиваю опомнившись. Склоняю голову в знак приветствия. Но гостья не спешит становиться вежливой. Она обходит меня и сама направляется к дому, а когда я бросаюсь за ней, торопит меня:

— Просто позови своего господина! — выплевывает она слова в мою сторону. — Я не нуждаюсь в представлении!

— Подождите! — я забегаю вперед и останавливаюсь перед девушкой, готовая защищать покой моего господина любой ценой. Поднимаю руки в примирительном жесте и вежливо прошу: — Господин сейчас отдыхает. Скажите мне как вас представить, и я доложу ему.

— Не заслоняй мне путь! — незнакомка хмурится, словно перед ней не человек, а мерзкое земноводное.

— Прошу, подождите здесь, я сейчас скажу госпо…

— Уйди с дороги! Я спешу! — ноздри гостьи гневно раздуваются. Она поднимает руку, словно хочет замахнуться. От ее пронзительного взгляда я вздрагиваю.

— Не смей грубить моей ученице, — голос Кейтаро застает нас врасплох. Он резко вспарывает воздух, словно удар хлыста. Мы с гостьей одновременно поворачиваемся на звук.