Рад, почти счастлив…

Как скоро он понял, глаза его глядели в знакомую сторону – к Мише.

Вот завиднелась вывеска Мишиной «Кофейной», и рядом деревцо с подвешенным на ёлочную дождинку салом. «Не наврали синицы!» – не то чтобы удивился, но отметил Иван и, войдя в тепло, сел к окошку. Улица била через стекло первым не зимним солнцем. Надо было пойти, вымыть руки, но он боялся утратить связь между собой и весной, синицей, «яслями». Тут, опередив официантку, из-за кулис возник Миша и подошёл поздороваться.

– В воскресенье у нас экскурсия, – обронил он с достоинством. – В ходе её будет определён темперамент отдельных московских мест и всего города в целом согласно четырём типам Аристотеля. Присоединяйтесь. Я вам выпишу контрамарку.

– Темперамент отдельных мест? – восхитился Иван.

Тем временем Миша разглядел на вешалке его куртку.

– Я вижу следы животных! Где это вы продирались? – спросил он.

– А у меня вот ещё и брюки, – похвастал Иван. – Тоже следы!

– Ага! – сказал Миша и решительно, не спросясь даже, чего прежде с ним не бывало, подсел к Ивану за столик. – Можете у меня неделю ужинать бесплатно, если я ошибусь! – объявил он. – Но я не ошибусь. Вы вступили в полосу серьёзного международного кризиса. То есть, международность нынче – за, а вы – против.

– Это Вы по следам животных судите? – спросил Иван.

– Ну почему же! Не только по следам, – возразил Миша, – я и вообще мудр!

– На бульваре ко мне подошла собака, – объяснил Иван. – Представьте: сегодняшняя погода, синицы! Я на радостях купил ей пельмени. Она меня благодарила – вот вам следы! Но ужинать у вас я не буду, потому что, конечно, вы правы! – искренне заключил он.

– Ага, пельмени… – произнёс Миша и повольней расположился в кресле. Реплика Ивана не удовлетворила его любопытства. Он ждал продолжения.

– Ну, хорошо, – сдался Иван, – ещё я видел в одном дворе рождественские ясли. Картонный домик, в нём собака и три таких чёрных свинки, то есть, щенка. Я не знаю, как вам это объяснить словами… Миша, вы на Пасху обещали куличи, вы поститесь? Я тоже не пощусь. А говорят, кто честно постится, и душой, и телом – тому бывает пасхальная радость. Вот сегодня мне была пасхальная радость. Я только думаю – за что? Может, потому что дедушка болел, и нервотрёпка сошла за пост?

Миша слушал внимательно, не зная ещё, как вступить в эту песню без фальши. Он любил исполнить партию с блеском.

– Ещё сегодня видел в метро старика, – продолжал Иван. – У него был какой-то безмерно затрёпанный справочник по химии, там сзади на обложке цена – рубль двадцать. Он его читал. Потом достал записную книжку, тоже всю развалившуюся, и из неё – несколько карточек. И на одной очень аккуратно написал дату, фамилию с инициалами, ещё что-то. Почти каллиграфически – несмотря на качку. Я всё думал: кто он?

– О! Я вас понял! – смекнул Миша и подхватил. – Выхожу я с салом в скверик кормить синиц и вижу – мне навстречу прогуливается солидный господин, везёт самосвал на верёвочке. Я в ужасе осведомляюсь: где ребёнок? Потому что ни одного ребёнка поблизости нет! Вы, говорю, его, часом, не посеяли на повороте? Оказалось, внук дома, его бабушка одевает. А деда выставили на воздух – чтоб не сопрел в дублёнке.

– А я вчера пошёл за хлебом, – продолжал Иван. – И передо мной – разговор совершенно анекдотичный. Старичок рассказывает продавщице. Я, говорит, творю давно. У меня и проза есть, и лирика. Она его спрашивает: что же, печатаете? – Теперь, говорит, уже да – портативную машинку сын принёс.