Ради любви и чести (ЛП)

вы самая добрая девушка, которую я когда-либо встречал. Я говорю это со

всей искренностью.

Тепло поползло по мне:

– Думаю, вы действительно пытаетесь мне польстить.

Даже если сейчас проявились его рыцарские чувства, и он обращался

бы так с любой другой женщиной, мне все равно это нравилось. Мне

нравились его комплименты, его нежность и то, что он заставлял меня

чувствовать себя особенной.

– Я серьезно. Вы замечательная.

Голубое небо, солнечный свет, и я на секунду поверила, что все

прекрасно, что между нами нет недосказанности, и что есть вероятность, что

Беннет когда-нибудь сможет питать настоящую привязанность ко мне.

Он сжал мою руку, как бы желая уверить меня, и я постаралась не

обращать внимания на чувство вины, которое подсказывало мне, что сейчас

самое время рассказать о своем пятне коже. Но я только толкнула его плечом

и попыталась снова перевести разговор на более безобидные темы:

– Я уверена, что вы льстите мне, потому что втайне надеетесь, что я

отдам вам Стефана. Вы поняли его ценность, и не остановитесь ни перед чем, чтобы заполучить его.

– Вы меня раскусили. – Он опустил голову в притворном чувстве вины.

– Мне всегда хотелось иметь крошечную порхающую кучку перьев. Это

было моим самым сокровенным желанием с детства. И теперь, когда он у

меня в руках, я сделаю все, чтобы заполучить его.

Я тихо рассмеялась, оценив его шутку. И он улыбнулся мне в ответ.

После прошедшей недели напряжения было приятно снова стать друзьями.

– Я открою вам один секрет, – сказала я. – Я совершенно безвольная

слабачка. Вам нужно только попросить, и вы получите от меня все, что

пожелаете.

– Все что угодно? – Он поднял бровь, как часто делал, и его взгляд

упал на мой рот.

По моей спине пробежали мурашки. Не думает же он о том, чтобы

поцеловать меня снова? Его темно-синие глаза смягчились, превратившись в

сапфиры, и наполнились чем-то, что я могла бы назвать желанием. У меня

перехватило дыхание, но я не двинулась с места. Не могла.

– Значит, вы действительно дадите мне все, что я захочу? – От его

низкого вкрадчивого голоса внутри все переворачивалось.

– Сэр, – прошептала я, слегка откинувшись назад. - Я дам вам то, в чем

вы сейчас больше всего нуждаетесь.

Он наклонился так, что его лоб оказался почти напротив моего:

– И что же это?

От такой близости у меня закружилась голова, и его дыхание на моей

щеке чуть не погубило меня. Мне вдруг захотелось прижаться щекой к его

щеке, почувствовать его гладкую кожу на своей. Вместо этого я глубоко

вздохнула и начала обсуждать тему, которая, как я знала, должна была

отдалить нас друг от друга.

– Сейчас вам больше всего нужны мои деньги.

Он дернулся назад, как будто я укусила его, и начал вытаскивать свои

пальцы из моих. Я крепко схватила его другой рукой, прежде чем он успел

вытащить руку.

– Вам нужны мои деньги, – повторила я как ни в чем не бывало.

– Я уже сказал вам, что не буду использовать вас для этого. Я

отказываюсь.

– Я могу дать вам взаймы.

Разочарованные морщины на его лбу застыли:

– Взаймы?

– Я дам вам столько серебра, сколько нужно, с условием, что вы

вернете мне долг в будущем.

Он изучал мое лицо, и по мере понимания, морщины на его лице

начали разглаживаться. Долгое время он ничего не говорил. Затем, наконец, покачал головой:

– Нет. Это не сработает. Я никогда не смогу вернуть его вам, и тогда

мне придется прожить остаток своей жизни в долгу перед вами.

– Разве это так уж плохо, сэр? – Спросила я, улыбаясь ему. – Я могу

придумать еще много способов, которые пойдут мне на пользу.

Он не улыбнулся в ответ. Я вздохнула, отпустила его руку, а затем

приподнялась, чтобы встать.

– Вы уже достаточно упрямились. И теперь, имея вполне разумный

выход, продолжаете вести себя как мул?

Он по-прежнему сидел, прислонившись к парапету, откинув голову

назад и зажмурив глаза, как будто эта тема была слишком болезненной для

него. Кто-то должен был высказать правду, вопреки его желанию. Я не

боялась быть таким человеком.

– Есть разница между благородством и глупостью. И боюсь, что сейчас

вы поступаете глупо.

Его глаза распахнулись и остановились на мне, возвышающейся над

ним.

– Да, вы меня правильно поняли, – продолжала я. – Вы ведете себя как

глупец. Ваша гордыня мешает закончиться битве.

Он опустил голову, но я успела заметить, как в его глазах мелькнула

боль. Я понимала, что была груба. В конце концов, он всего лишь делал все

возможное, чтобы спасти фамильное поместье, спасти с честью. Но теперь

пришло время положить конец осаде, пока мы не отчаялись или не стало

слишком поздно.

Он молчал, отдаленный лай собаки, вероятно, из вражеского лагеря, напомнил мне об опасности, лежащей прямо за стенами замка, и о том, что

мы оказались в ловушке внутри, не имея другого выхода, кроме как сдаться

или умереть.