Ради любви и чести (ЛП)

– Я думаю, мы забегаем вперед. – Я заставила себя рассмеяться. – Вам

не кажется, что нам следует подумать, как пережить неминуемую смерть и

голод, прежде чем мы начнем беспокоиться о том, что бабушка заставит вас

жениться на мне?

Я бросила взгляд за его спину на грязные поля и болота, вытоптанные

армией лорда Питта. Дальше, на более сухой земле, вражеские лагеря

расположились кольцом вокруг замка. Он проследил за моим взглядом.

– Возьмите взаймы, – тихо сказал я. – Как друг.

Прищурившись, он уставился на лагерь. Он долго молчал, и я

испугалась, что он снова откажет.

Наконец он отрывисто кивнул:

– Хорошо, миледи. Я возьму у вас взаймы, но только с условием, что в

течение пяти лет полностью верну вам деньги с процентами или продам вам

любые реликвии или произведения искусства, какие только пожелает ваше

сердце.

– Это мне нравится, – обрадовалась я. – На самом деле, думаю, мне

придется как-то помешать вам вернуть долг, чтобы я могла забрать что-то из

вашей коллекции.

Хотя теперь, когда я его знаю, у меня не будет возможности взять что-нибудь, принадлежащее Мейдстоуну.

Его слабая улыбка показала, во сколько обошлась его эта уступка. Он

хотел спасти Мейдстоун своими силами и умом. Это было оскорблением его

чести – взять мои деньги, пусть даже в долг. Но мы оба понимали, что у него

нет времени и других вариантов. Он должен был либо использовать мое

богатство, чтобы спасти Мейдстоун, либо потерять все, включая наши

жизни.

Глава 15

– Нет, вы не поедете со мной. – Я остановил Сабину суровым

взглядом.

– Я не позволю вам ехать одному, – возразила она.

Сидя на лошади в каменной сторожке внешнего двора, она держалась

царственно, как королева. На ней было изысканное голубое платье, в котором

я увидел ее в первый вечер и редкие голубые жемчужины. Все в ней – от

тонких щек до длинного гибкого тела – было прекрасно. Ярко-синий цвет

придавал ей сияния, выражение лица становилось более живым, а глаза –

яркими. Как же я не увидел ее красоту при встрече? Может быть, она и не

обладала такой редкостной красотой, как мать или леди Элейн, но Сабина

была не менее эффектная. Она излучала внутреннюю силу и ум, которые

выделяли ее.

Я надел свои лучшие одежды: тончайшую тунику, которую подпоясал

поясом, плащ с золотыми пуговицами, перчатки, расшитые широкой золотой

полосой до самых костяшек с золотыми пуговицами на запястьях. Поля

черной бархатной шляпы были подвернуты и украшены жемчугом и

страусовыми перьями. Как фактический хозяин Мейдстоуна, я должен был

поддерживать имидж. Я не хотел, чтобы лорд Питт думал, будто я впал в

отчаяние от осады. Пусть думает, что у нас все в порядке, и что он напрасно

тратит свое время и усилия. То, что Сабина поедет со мной, добавит

эффектности, и она это знала.

И все же это было опасно. Я снова покачал головой.

– Мама поедет со мной.

– Я сказала Ее Светлости, что поеду вместо нее.

Как я мог устоять? В конце концов, я должен был доставить деньги

Сабины. Управляющий уже пересыпал все серебро из ее сундука в десять

бархатных мешочков. Этого было недостаточно, чтобы выплатить весь наш

долг, но этого хватит, чтобы убедить лорда Питта, что мы серьезно

настроены на прекращении осады. Но даже в этом случае никто не знал, как

он поступит. Что, если он возьмет серебро и продолжит осаду, несмотря ни

на что? Что, если он не успокоится, пока не получит Мейдстоун и его

сокровища? Я не мог рисковать, подвергая Сабину еще большей опасности, чем уже подверг.

Олдрик выступил вперед и предложил нести белый флаг перемирия.

Сначала он поедет один, неся знамя, и, надеюсь, мирно поговорит с лордом

Питтом. Олдрик настоял на том, чтобы именно он выполнил свой опасный

долг, потому что именно из-за него мы оказались в затруднительном

положении. А теперь он настоял на том, чтобы выйти первым. Я не смог

отговорить его так же, как не смог отговорить Сабину. Он сидел верхом на

одной из оставшихся лошадей и тоже был одет в свою лучшую тунику. Он

привел себя в порядок, завязав длинные волосы на затылке кожаной лентой.

Сбривать бороду отказался, но она шла ему, делая его старше и, внешне

мудрее. По крайней мере, я надеялся, что он действительно стал мудрее за

время осады. Олдрик уже несколько дней не пил спиртного и неустанно

выполнял все задания, которые я ему давал, и каждое его действие было

просьбой о прощении за свои ошибки. Хотя какая-то часть меня все еще

возмущалась теми неприятностями, которые он навлек на нас, возможно, сегодня он сможет искупить свою вину.

Стражники подняли решетку, она лязгнула и застучала по цепям, которые медленно потянули ее вверх. Я остановил свою лошадь рядом с

лошадью Олдрика и похлопал его по плечу:

– Да пребудет с тобой Господь, брат.

Он кивнул, его лицо было словно отлито из бронзы, темные глаза