Ради общего блага (СИ)

…Стояли теплые дни, и, когда я приезжал днем, мы с Махмудом выбирались прогуляться. Он брал с собой альбом и карандаши, и настаивал, чтобы я тоже рисовал. Уговаривал, что не зря в Хейлшеме нас этому учили. Я делал наброски с натуры – рисовал больничные корпуса, деревья вокруг и прогуливающиеся парочки. В последнее время, даже если у меня и получается взяться за творчество, я в этом очень осторожен.

Что бы там кто ни говорил, всё, что мы создаем, показывает не просто наличие души. А раскрывает, КАКИЕ мы внутри. А этого я никому не хотел показывать.

Махмуд увлеченно рисовал, ничего вокруг не замечая. В какой-то миг я заглянул в его альбом.

Ярко-желтые пески. Очертания крепости из красного камня вдали. Алые закатные облака. И на этом фоне – всадник на коне, одетый в фиолетовый восточный костюм и с фиолетовым тюрбаном на голове.

У всадника было мое лицо.

- Круто, - сказал я. – Как тебе это пришло в голову?

Махмуд смущенно улыбнулся.

- Да так просто. Я подумал, каким бы ты мог быть, если бы родился не донором. Ой, прости…

- Ничего страшного.

Когда солнечные лучи стали сиять слишком ярко, мы перебрались в тенек. Хорошее место – нас было почти не видно за деревьями и растениями, но мы сами могли наблюдать за людьми вокруг. Впрочем, я не сказал бы, что происходило что-то интересное…

…До того момента, пока из корпуса для ВИП-пациентов не выбрался блондин с дурацкой стрижкой с выбритыми висками, частично покрашенными в ядовито-салатовый цвет. Он был одет в футболку с принтом со строчками из рэп-песни – «О боже. Мне нужна сигарета прямо сейчас! Я такой горячий и ты такая горячая» (1), и вылинялые шорты с бахромой. За ним спешили двое крепких парней из медперсонала, а белобрысый придурок ругал их самыми последними нецензурными словами и клялся, что все равно выберется из этой конченой богадельни за косячками и телками.

- А потом я нагну, –-, вас, –ные в задницу жополизы, да чтоб вам срать ниже прожиточного минимума! Да вы, ––—, догоняете, кто мой предок? Я просто наберу ему, и вы вылетите –— из этого кумарного заведения, и никто вас не возьмет даже в доме престарелых бабкам жопы мыть.

Я скривился. Терпеть не могу, когда люди такими словами не ругаются, а разговаривают. А уж то, что эта тварь говорила голосом, похожим на голос моего любовника – и портила дар природы прокуренным хрипом и манерными балованными нотками… Разве достоин этот мудак Бали звания «оригинал»? Да скорее он – черновик, небрежный набросок, сделанный Создателем перед тем, как сотворить истинное чудо.

Махмуд прижался ко мне, поймал мою ладонь и до боли сжал в своей. Мы переглянулись, не сказав друг другу ни слова.

Иллюзия рухнула. Теперь он знал, что отдает свою кровь вовсе не людям, которые действительно в этом нуждаются, а одной зажравшейся скотине.

Комментарий к Глава 32. Заганос З.

(1) Эминем, «Oh my God, I need a cigarette now, Oh I’m so fucking hot and your so fuckin hot».

========== Глава 33. Кристиан Лоу ==========

Сразимся, или умрем, или сдадимся и умрем – я знаю свой выбор, воин должен знать свой выбор.

(с) «Игра престолов»

С каждым днем мне становилось всё более мерзко на душе. Я уже сто раз успел пожалеть, что дал себя уломать и взялся за случай молодого Бали. Парню многое удавалось скрывать от матери и от общественности, но его анализы были куда как разговорчивее. Дозы и характер веществ, которые он употреблял, давали весьма неблагоприятный прогноз. Отравленный до такой степени организм может просто не выдержать наркоза, и пересадка органов от донора потеряет всякий смысл.

Наука, что бы там кто ни говорил, не всесильна. Даже та технология, над которой работаю я, в лучшем ее виде, бессмертным человека не сделает.

Но попробуй это докажи.

Был уже поздний вечер, но я не спешил домой, снова и снова проверяя результаты обследований – и проведенных здесь, и тех, которые делались раньше. К какому бы решению меня ни подталкивали люди заинтересованные, вольно или невольно, я хотел получить рациональное доказательство, что хуже я уже не сделаю. Недавно я дал ночной смене указания насчет анализов, которые должны быть проведены в шесть утра. Хотя я сомневался, что новые результаты глобально изменят картину к лучшему.

Мехмет Бали обречен, и даже если разобрать его клон на части и вынуть всё, что можно, исходный организм долго не протянет.

Если я буду действовать честно и спасать Бали, я могу угробить две жизни, и за смерть своего сыночка Бали-старший сможет сделать со мной всё, что угодно – хоть легально в суд подать, хоть отомстить нелегальными методами. Если же я соглашусь на план Ника, погибнет только один человек.

Простая, вроде бы, арифметика. Но от морали и совести никуда не денешься.