Ради общего блага (СИ)

Статьи в желтых газетах и карикатуры о пластических операциях и пересадках, благодаря которым приближающийся к пятидесятилетию мужчина вернул себе юношеский вид.

На более серьезных ресурсах – информация о реформах медицинского обслуживания. И, оказывается, Лейтон Уэсли отменил систему донорства! Взамен внедрялась новая технология, не требующая выемок и более безопасная для здоровья человека, которому требуется замена органов.

Одна из фотографий привлекла мое внимание больше всего. «Министр Уэсли и леди Бриджуотер открывают новый центр социальной помощи». Леди Бриджуотер была похожа на Кэти Ш., помощницу из Хейлшема, которая работала в Сент-Пол.

Я не знал, что мне делать. Ну, вернусь я в Лондон – но какая у меня может быть возможность познакомиться, например, с миссис Бриджуотер? И что бы я ей сказал? Ведь с ней был знаком донор Махмуд Т., который для всех давным-давно завершил. А начинающий художник Махмуд Тугрил, сын Айлин Бали, ничего общего с бывшими донорами не имеет.

Что уж говорить о возможности увидеться с министром Уэсли.

Ведь вероятнее всего, что это чужой человек, просто похожий на того, кого я люблю…

*

Окончив курсы, я вернулся в Лондон. Отец, как раньше и обещал, оплатил мне съемную квартиру на год вперед и помог мне найти место преподавателя рисования в детской студии. Я жил тихо и скромно, время от времени навещая родителей, а так больше ни с кем и не общаясь. Моими коллегами оказались люди постарше, уже сами отцы и матери. Мы приятно разговаривали о погоде, работе и повседневных мелочах, но не более. Временами я созванивался и переписывался с друзьями и родственниками из Ниццы. Всё вроде бы гладко, приятно… в общем-то, мне нравилось так жить.

С учениками я ладил. Вообще, с детьми проще. С ними не нужно обсуждать какие-то высокие материи, достаточно учить их рисовать и проявлять внимание к тому, чем интересуются они. Улыбаться им, отмечать каждый, даже самый маленький успех. Даже если это просто круг, который раньше получался кособоким, наконец получился ровным и аккуратным.

Вот это и есть простое счастье.

В котором мне не хватало Ибрагима, Антона, Тани, Джины, Ллойда – всех, с кем я вырос в Хейлшеме.

Хейлшем, как я узнал, сейчас преобразовали в обычную школу-интернат. Сейчас там еще учатся искусственно созданные дети, но донорами они уже не станут. Кого-то усыновили старшие выпускники, кого-то – обычные люди. Всё меняется. Может, когда-нибудь я найду благовидный предлог увидеть, каким Хейлшем стал сейчас… но пока не время.

*

Через какое-то время у меня выдалась возможность вести несколько уроков в детской студии попроще – туда ходили дети, нуждающиеся в социальной помощи. Сначала меня просто временно приняли по знакомству, заменять ушедшего на пенсию работника социальной службы. А потом попросили, чтобы я принял эти часы на постоянно. «Вы прекрасно рисуете, детям есть чему поучиться. Понимаете, мистер Фейн больше социальный служащий, чем художник. А вы можете очень многое дать ученикам, у которых нет возможности ходить в престижную студию».

Так всё и получилось: я преподавал, в свободное время писал картины…, на моей второй работе мне предложили отдать пару пейзажей на благотворительный аукцион. И тогда выяснилось, что аукцион организовывает миссис Бриджуотер, и она выслала мне приглашение!

…На фуршете мне было неловко. К выставкам и светским мероприятиям я пока не привык. Да еще и в кругу бизнесменов и знаменитостей о «Бэконсфилдском деле» смутно помнили, многие находили прекрасный повод для сплетен в том, что «младший Бали после аварии и амнезии стал какой-то странный, занялся искусством, на тусовках не появляется, живет тихо, словно мышь». Я слышал все эти шепотки за спиной.

И вдруг всё это потеряло малейшее значение.

Отец Уильям, священник из предместья и хороший знакомый мамы, шел по залу, разговаривая с мистером Уэсли. Уэсли заметил меня – всего один взгляд – но это было точно так же, как в Сент-Пол, когда Заганос мог просто посмотреть на меня, и я уже догадывался, что он хочет мне сказать.

Теперь мы могли изображать на публику, что познакомились только что.

Мы ведь знаем, что мы нашли друг друга.

Комментарий к Глава 52. Махмуд Т.

Примечание:

1) упоминаются средневековые романы: «Повесть о Дросилле и Харикле», «Флуар и Бланшефлор», «Окассен и Николетта», повествующие о влюбленных, предназначенным друг другу самой судьбой и переживающих приключения, которые часто надолго их разлучают.

========== Глава 53. Заганос З. ==========

Всю ночь я не мог заснуть. Мне почти тридцать – а по паспорту так и вовсе близится к пятидесяти – и уже давно я жил с мыслью, что пережитого и передуманного мне хватило бы на сто лет жизни – а я схожу с ума, как мальчишка, радуюсь так, как не радовался даже в восемнадцать.

Махмуд вернулся ко мне.

Я знал, он позвонит мне… и через несколько дней после той нашей встречи услышал звонок на тот самый номер, предназначенный «для самых близких».