Ради тебя

— Ну я и говорю, без разницы это. В общем: «Не верну, — говорит, — и вся недолга!» А девка в себя пришла и к муженьку тянется: «Увези, — бормочет, — силов моих больше нету!» Ну тот супружницу у Берри отобрал и только его видели. А я гляжу на Крайта-то и сердце кровью обливается! Ну перевернуло мужика, как есть перевернуло! В лице не кровинки, и рот кривой, ну точно удар хватил. После и вовсе завопил, да страшно так, завыл прям зверем! Вот тебе знак пресветлый, я аж юбки замочила! — Мира прижала кулаки к груди, дико выпучив глаза. — И братец его — ты ж помнишь, там братец ещё был — тоже перепугался. Кинулся к Берри, давай его успокаивать, тот и замолчал. Стоит, словно его здеся и нету. Потом отмер и так с улыбочкой: «Говоришь, чужая жена не моя, не купил? Всё вы мне попомните!» Ну и пошёл, да и я домой побегла. Такая жуть меня взяла, я даже мамке ни словечка не сказала.

— А дальше-то что было? — поторопил Доусен задумавшуюся, а, может, просто задремавшую Миру.

— Дальше уж про меня рассказ, — не слишком внятно, но бойко откликнулась тётка. — Сколько-то времени с тех пор прошло, племянник с жёнушкой своей гулявой, говорят, за моря подались. Младший братец Крайта и вовсе помер, а я совсем заневеститься успела. Тут-то меня Небо с Берри и свело. Много ли девке молоденькой надо? Здесь шепнул на ушко, там конфет дал — она подол и задрала. Да и то сказать: не работяга же какой, даже и не лавочник, а хозяин! Не чета, понятно дело, тем же Арьере, но ведь и землю, и дом, и доход имеет. Обходительный, опять же.

— Неужели вы вправду думали, что он вас в жёны возьмёт?

— И, милая, да не о чём я не думала! — басом хихикнула Мира. — Так уж сладко мы любились, что всё из головы вон! Это когда маменька приметила, как у меня пузо на нос лезет, да хворостиной отходила, так обратно в разом и вошла, токо поздно. Но про Берри ничего дурного сказать не могу, нет. Дом вот купил, да денег давал, чтоб не хуже других жила. Ко мне-то он после не ходил, а дитёнка навещал. Потому я честная женщина!

Тётка снова саданула кулаком по столу, да промахнулась немного — кружка покатилась, упала на пол, развалилась глиняными обломками в лужице вонючего пойла.

— Я одного понять не могу, — рассматривая осколки — почему-то они не острые получились, со скруглёнными краями — протянула Тиль. — При чём тут моя мама? Если я всё правильно поняла, с дядюшкой вы начали… встречаться уже после того, как родители уехали отсюда.

— А знаешь, как этот кобель меня звал? — ни с того ни с сего взвыла пароходной сиреной Мира. — Подделка, во как! Подделка и ничего боле. Я всё в толк взять не могла, чегой-то он. А потом добрые люди надоумили, глаза раскрыли: на мать я твою мордой походила. Да, видать, не слишком хороша оказалась. Я к Берри-то кинулась, так, мол, и так: «Люблю, а ты что ж, пёс шелудивый, со мною другую позабыть хочешь?» И ведь в голову не придёт, чего он мне ответил. Вот кого спроси, не додумается. А я скажу, всё скажу! «Десятка таких, как ты, не хватит, чтобы её забыть!» Ну скажи? Нет, скажи, по правде это иль как? И больше ко мне ни ногой. Я за порог, он к дочке, а ко мне ни-ни. И больше ничего не приносил, ни ленточки, даже вот такусенькой! Я же его люби-ила, всё сердце из груди по кусочку вы-ынула.

Тётка ткнулась лбом в сложенные на столе руки и завыла протяжно и тоскливо, на одной ноте, как весенний волк.

10 глава

Это место ничем не напоминало столичный аэродром — просто поле, с одного края распаханное и даже, кажется, унавоженное. И никакой охраны. Ну не считать же стражником мальчишку-солдатика, меланхолично подбрасывающего веточки в чуть тлеющий костерок. Какой из него охранник? Так, сторож, да ещё и не самый ответственный, умудрился же он оставить винтовку рядом с шасси самолёта, до которого, между прочим, шагов двадцать было, никак не меньше.

Тиль осадила нервно всхрапнувшую кобылу, спрыгнула в грязь — пропитанная влагой земля немедленно поехала под сапогом, поддалась желе.

— Совсем сбрендила? — рявкнул едва подоспевший Доусен. — Куда полетела? Так же шею в два счёта свернёшь! Знал бы, ни за какие коврижки не сказал, где эта железяка торчит.

— Мне нужно, — лихорадочно повторила Арьере.

Кажется, вслух она этого ещё не говорила, но пока сюда скакала, фраза билась о виски вместе с пульсом: «Мне нужно, мне нужно!»

— Эй, чего тут позабыли? — окликнул мнущийся мальчишка. Видно, без винтовки ему было неуютно, а, может, и страшновато, но и повернуться спиной, чтобы к самолёту кинуться, не решался. — Здесь военная зона, охраняемая! Стойте, где стоите, а то стрелять буду.

— Так стоять или убираться? — переспросил Джерк, которого Тиль безуспешно пыталась с дороги сдвинуть.

— Проваливайте! — тоненько пискнул охранник, откашлялся и повторил неожиданным басом: — Уезжайте и коняг прихватите.

— Да я б рад, — признался Доусен, — вот только…

Арьере, наконец, сообразила: поднырнула под руку колониста, побежала, оскальзываясь, к самолёту.

— Эй, дамочка! Куда? А ну стоять!