Ради тебя

— Мне жаль, — сказала она. — Я знаю, что это не то, чего ты хотел. Не то, на что ты надеялся. Но я действительно люблю его.

— Просто меня волнует то, что он тебе лжет.

— Надеюсь, у него были уважительные на то причины, — сказала она. — По крайней мере, думаю, его доводы казались ему достаточно серьезными.

Джо какое-то время смотрел на пол, потом вздохнул.

— Не уверен, что это все, в чем он тебе солгал.

— Что ты имеешь в виду?

Он покачал головой, будто жалея, что произнес эти слова, и встал.

— Ничего особенного, — сказал он. — Просто… когда ты с ним, думай головой, а не только сердцем. Обещаешь?

Она подумала было о том, чтобы подтолкнуть его рассказать ей все, но этим вечером она действительно не хотела ничего больше знать.

— Ладно, — согласилась она, вставая, чтобы проводить его. — Я обещаю.

После того как Джо ушел, она прислонилась к двери и закрыла глаза. Завтра, прежде чем она поедет в Западную Виргинию, чтобы продолжить свои одинокие поиски Софи, она поговорит с Лукасом. Она хотела знать, почему он чувствовал необходимость так много от нее скрывать. Однако на сегодняшний день ей придется смириться с этой тайной.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Несмотря на то что, когда Зои открыла глаза, было очень раннее утро, солнечный свет уже заглядывал в хижину сквозь щели в потолке спальни, и она была уверена, что день будет прекрасным. И все же эта мысль никак не подняла ее настроения. Она легла вчера спать в таком подавленном состоянии, в каком никогда еще не была, а этим утром она была даже более подавлена.

Что, черт возьми, случилось с ее жизнью? Совсем недавно она была замужем за хорошим и любящим человеком, у нее была карьера, которой завидовало большинство артистов. Конечно, эта карьера катилась уже к закату, но у нее по-прежнему были фанаты, которые заплатили бы любые деньги, чтобы увидеть, как она поет, танцует или играет, и критикам нравились ее фильмы, хотя общий вкус публики изменился. Она жила в красивом окружении, и, когда ей удавалось сдерживать свои страхи по поводу карьеры, жизнь казалась захватывающей и наполненной.

А теперь посмотри на себя, подумала она. Ни мужа, ни карьеры, ни дома на пляже. Ради всего святого, ей приходилось пользоваться уличным туалетом! Да, сначала она получала удовольствие от уединения и трудностей, тогда, когда лачуга, лес и вся Западная Виргиния принадлежали только ей, но сейчас она чувствовала, что оказалась в ловушке со своей дочерью, которую любила, несмотря на то что начинала думать о ней как о недостойной любви. И она чувствовала болезненную ответственность за восьмилетнюю девочку, которой она не могла помочь, не навредив серьезно своему собственному ребенку — а также себе.

— Доброе утро.

Приподняв голову над наволочкой, набитой листьями, она увидела, как Марти сидит боком на своем убогом ложе, прислонившись к стене. Она читала одну из книг, которые Зои принесла с собой в хижину.

— Доброе утро, — ответила она на приветствие, а затем посмотрела в другой конец маленькой комнаты, на кровать Софи.

Софи лежала к ней лицом, с открытыми глазами и выражением смирения на лице. Даже в тусклом свете раннего утра было видно, насколько припухла кожа вокруг глаз.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Софи? — спросила она.

Софи не сразу ответила. Единственным признаком того, что она вообще была жива, было медленное мигание ее век.

— Софи? — повторила она. — Как ты себя чувствуешь?

— Я думаю, что скоро умру, — произнесла наконец Софи.

В ее голосе было какое-то жутковатое спокойствие.

— Ну, разве мы не драматичны этим утром? — с сарказмом сказала Марти.

— Почему ты так говоришь, Софи? — спросила Зои встревоженно.

— Потому что знаю, — ответила Софи. — Я хочу сказать, что давно знаю, что могу умереть. Я, в общем-то, не боюсь, ничего подобного.

— Ты не умрешь, милая, — сказала Зои.

Эти слова казались единственно правильными сейчас. Но Софи не обманешь банальностями.

— Вы ничего не понимаете в болезни почек, — сказала она. — Я не могу жить без диализа.

— Как долго ты можешь прожить без него? — спросила Марти.

— Марти!

Зои испугала бесчувственность ее дочери. Хуже того, у нее было неуютное чувство, что, если Софи могла бы сказать, сколько она проживет, Марти начала бы считать дни до ее смерти.

— Ну, она говорит это так, будто в этом нет ничего особенного, — сказала Марти.

— Я не знаю, как долго, — сказала Софи. — Я никогда так раньше не делала.

Зои пришлось улыбнуться из-за заумного тона ответа малышки.

— Как я могу помочь, милая?

Она приподнялась на локте, при этом хворостинка или что-то такое в ее импровизированной подушке хрустнуло под ее весом.

— Ты сказала мне, что тебе важно следить за тем, что ты ешь. Что для тебя лучше всего?

— Протеины, — ответила Софи. — Мясо. Курица.

— Ну, я, вероятно, смогу подстрелить кролика или белку, и мы могли бы приготовить их на обед, если хочешь.

— Ты забыла, что мы не можем разжечь костер, — напомнила Марти.

— Я не хочу, чтобы ты кого-то убивала, — сказала Софи.

— Почему бы тебе не убить одну из тех паршивых собак? — предложила Марти.