Радиация

Тяжело отдуваясь, сто тридцатый «зилок»²² с фирменной бело-голубой кабиной поднимался в гору. Сидящий за баранкой Иван Антонович Пузанов по прозвищу «Пузо» тоже отдувался. Прозвищем Пузанова наградили не только из-за фамилии. В последние годы он такое пузо отъел, что с трудом за рулем помещался. И еще за жадность его «Пузом» прозвали – дескать, ненасытный. Хотя он-то знает: не жадность это, а бережливость.

День сегодня получился удачным, но хлопотным. Кроме обозначенных в путевом листе маршрутов удалось сделать два левых рейса: доставить в подсобное хозяйство школы-интерната десяток мешков картошки на посадку, там своя машина сломалась, и отвезти доски на дачу «академика». Итого пятнадцать ре.

Хозяйственник школы-интерната оказался дядькой прижимистым, торговались до хрипоты. Несколько раз расходились, потом возвращались. В итоге пятерка вместо запрашиваемого червонца²³. Тоже неплохо: ехать недалеко, дорога асфальтированная почти до самого поля. Очкастый «академик» не торговался, сразу десятку выложил. Иван Антонович таких клиентов любил: покладистые, вежливые, слова матерного не услышишь, благодарят после, могут даже накинуть. Этот не накинул, но если по-честному, то красная цена за рейс пятерка.

Пузанов прямо-таки кожей чувствовал, как хрустят во внутреннем кармане новенькие купюры. Дома он добавит их в секретную жестянку, что под половицей спрятана. В сберкассу не понесет, пусть дураки в сберкассе деньги хранят, чтобы в один прекрасный день государство у них эти денежки позаимствовало – безвозвратно, само собой. А он, Иван Антонович Пузанов, давно на свете живет и не дурак.

Пузанов представил, как, придя домой, достанет заветную жестянку, пересчитает деньги и добавит заработанные сегодня честным трудом. Он любил свои сбережения пересчитывать, придумывать, что на них купить можно и как с умом потратить. Хорошо, что один живет, никто мешать не будет. Ни жены нет, ни детей. Значит, и расходов на них нет. Пузанов посмеивался, втихаря, конечно, над женатиками. Вечно они от зарплаты до зарплаты живут, у него же, Пузанова, взаймы просят. Если бы знали, дурни, что он половину автобазы купить может! Да только ничего он сейчас тратить не будет. Вот через три года выйдет на пенсию, тогда и начнет тратить. Домишко в Крыму во время отдыха в санатории по профсоюзной бесплатной путевке он уже присмотрел. Домишко неказистый, зато свой причал имеет. И лодка вполне приличная есть – можно будет рыбалкой заняться. Рыбалку Пузанов любил. К тому же свежей рыбой можно на рынке торговать.

Размечтавшись, Пузанов едва не задел выскочившего на дорогу мужика. С трудом затормозить успел. Покрутил ручку стеклоподъемника, опуская стекло и собираясь высказать мужику все, что о нем думает. И увидел две зажатые в руке десятирублевки.

– Выручай, земляк.

Остановивший грузовик мужчина встал на подножку. Был он в возрасте, ровесник Пузанова, может, немного постарше. Прилично одетый, седой, со шрамом над левой бровью и каким-то говором, отличающимся от «окающего» местного.

«В Крыму так говорят», – вспомнил Иван Антонович впечатления от отдыха на море.

Мужчина попросил перевезти три бочки для полива в сад к матери. Объяснил, что надо срочно, потому что завтра уезжает в командировку на месяц, а мать не простит, если в сезон без бочек останется. Сад этот Пузанов хорошо знал, всего двадцать километров от города, дорога приличная, в конце только неотсыпанная грунтовка через лес. Но дождей давно не было – значит, сухо, проедет.

– А бочки-то где? – спросил Пузанов.

– Да рядом, у меня дом в пяти минутах.

– Грузить-то есть кому?

– Грузчики есть, не переживай.

Два червонца за сорок километров – двадцать туда, двадцать обратно – очень даже неплохо, на дорогу с погрузкой-разгрузкой пара часов уйдет, значит, до девяти он будет на автобазе. Диспетчеру сочинит про спустившее колесо, не первый раз. И полдесятого уже дома. А в жестянку уже не пятнадцать, а тридцать пять положит. Или попробовать поторговаться?

– Пятерку накинь, и договорились.

Седой безропотно вытащил из бумажника пятерку, добавил к двум червонцам. Иван Антонович пожалел, что не попросил десятку.

– Ладно, садись, – проворчал он. – Показывай, куда за бочками.

«Зилок» чихнул, мигнул стоп-сигналами и тронулся с места. Пузанов крутил баранку, думая, что «сорок» даже звучит приятнее, чем «тридцать пять». Он не догадывался, что не суждено ему больше пересчитывать свои сбережения в спрятанной под половицей жестянке. И домик в Крыму с собственным пирсом купит кто-то другой.

Глава 24

Семь месяцев назад. Октябрь 1979 года, 65 километров от города С., узловая железнодорожная станция Дружина