Radical (СИ)

- Но его садизм это не извиняет. И не отнимает. Не пытайся смотреть его глазами на свою «вину», это глаза сумасшедшего. Ты ничего не увидишь в истинном свете. Он убил тебя! Почему ты ищешь ему оправдания?!

- По одной, наверное, причине, – я опустил глаза. – Когда он не злой, он потрясающий. В постели. Он где вообще? Ему не жаль совсем, что я прикончен? Оттрахал и ушел? Быстро же он охладел. Ублюдок...

- Не совсем. В моих интересах обмануть тебя, сказав, что он распорядился зарыть твои останки в саду, и что ты забыт во вчерашнем дне. Но не буду уж. Раз он тебе нужен. Фрэнсис в ванной. Я вытащил его из лужи кровавой блевотины и бросил под холодный душ. Не особо заботился о его бессознательной туше, поэтому если найдешь рассечения черепа или поломанное бедро – не удивляйся. У меня причин любить его нет ни одной.

- Асмодей, ты запутываешь меня. Можно еще раз?

- Он раскаивается. Ну или очень искусно притворяется. Поговоришь с ним на эту тему без меня. Скорее всего, он скажет, что не хотел тебя насиловать и «получилось само». И я бы на твоем месте оторвал ему яйца, а заодно раскрошил ребра и размозжил лицо об стену. А потом сходил бы на перекур, хладнокровно решая, как убить... одним из тех сложных, изощренных и длительных способов, которые он так любит. Даже жалею, что воскресил тебя до его возвращения. Полюбовался бы Фрэнк еще немного на творение своих рук, повыл бы и поблевал остатками своих кишок.

- И чем бы я был лучше его в этой мести? – я тяжко вздохнул. – Спасибо. Что позаботился обо мне и ничего не утаил. Я справлюсь дальше без посторонней помощи.

- Будь тверже, детка. Я хочу, чтоб ты раздавил его морально. Можно и физически.

- Я учту. И не наступлю повторно на те же грабли, обещаю.

- Не обещай. Просто сделай.

*

Я не сообразил, что нужно одеться. В сложившейся ситуации с моим убийством я катался на подушке и придумывал, под каким соусом идти спасать Фрэнсиса из ванны (и спасать ли? несмотря на протест совести, мне на самом деле очень хотелось последовать совету темптера и оторвать ему все жизненно важные органы). Докатался: сюда бесшумно ввалился Эрик и выложил на меня глаза. Не пришлось ни о чем догадываться, он думал, что зайдет в камеру пыток, все было написано на лице, а первая фраза, сорвавшаяся с его губ...

- Ты цел?!

- Орудовал тряпкой полчаса, кровь отмывал, ага. И шторы в химчистку сдал. А ты подсмотрел, черт возьми, – я встал, горделиво расправляя плечи. – Да, я сумасшедший. Маньяк и извращенец. Сплю с твоим отцом, малыш. И спал с его женой. И с тобой пересплю, не сомневайся. Еще вопросы?

Я ожидал, что он развернется и уйдет. Пощечину влепит. Заплачет, в конце концов. А он меня просто распял без креста. И я возненавидел его зашкаливающее IQ.

- Любимому своему скажи это. Таким же тоном, такой же голый, после еще одного сношения с Фрэнсисом. Сможешь?

- Нет.

- А мне, значит, можно. Я, значит, пустое место. И боль мне можно причинять. Сукин сын ты, Ксавьер... – он приблизился, сверкая густой капиллярной сеткой. Не лицо, а серебряная маска. Яркие ненавидящие голубые глаза. Ярче, чем у Фрэнка. Я заворожен. Какое роскошное сочетание генов... Он будет вторым фельдмаршалом. Я хотел бы этого.

- Ну и что же ты застыл, родной? Ударь меня, что ли... как сын своего отца.

- Я не такой. И я не безумен, – он проходит мимо, чуть задевая меня локтем, и внимательно изучает постель. – Скажи мне только одну вещь. Он изнасиловал тебя. Здесь все было в крови. И ты был... в крови. Я пришел, волнуясь, думал, тебе нужна медицинская помощь...

- Мне оказали ее. Это все?

- Ты закрываешься от меня. Не сказал всей правды.

- Теперь сказал. Что еще? Эрик, не томи... или уходи.

Он пожал плечами и направился к выходу. На бесшумных лапках. Красивый и тонкий котяра. И серебряные линии на его руках становятся еще заметнее. И даже на спине... черт возьми, они проступают сквозь рубашку. Невольно пугаюсь, осознав, что он сейчас взорвется.

- Эрик?

- Чего тебе? Мразь... – голос звучит глухо и злобно. Но, слава аду, он останавливается. Светящимися пальцами хватаясь за дверь. – Занимайся своими гнусными делами. А меня оставь.

- Это и твои гнусные дела, – я бросился бегом. Я ведь могу не успеть, сейчас он передумает и... но я хватаю его за талию, отчаянно прижимаясь сзади. Держу, не отпускаю. Эрик дрожит, наливаясь светом еще больше. Господи, помоги, я не знаю, что еще мне соврать, а если не врать, то как смягчить истину. – Я все тебе расскажу. Все-все, до последней мелочи. Я отвечу на любой вопрос. Если ты простишь.

- За что я должен прощать? Это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь. Только меня не впутывай.

- Послушай.

- Не хочу...

- Фрэнк изнасиловал меня, потому что озверел!

- А до этого ты не знал, что он зверь?

- Знал. Но он очеловечивался со мной. А сегодня что-то пошло не так. Случилось не то, чего я хотел. Но я не мог его остановить.

- Я... мог, – он задрожал сильнее, напугав меня почти до смерти свечением взбесившейся лунной крови. От него уже можно было ослепнуть. – Но мне показалось, только показалось... что ты получаешь удовольствие от его садизма.