Radical (СИ)

Я никогда не отличался любопытством. Ни повышенным, никаким. Я не подглядывал за одноклассницами в раздевалке, не совал нос под крышки кастрюль в холодильнике, не читал чужие письма и не желал знать чьи-то нехорошие тайны. Поэтому я не понимаю, зачем остановился на полпути в свою комнату.

Кто-то умер? Я застрял тут, так и не добравшись до лестницы...

Мне не доводилось видеть гробы раньше, я не был на похоронах. И я не рискнул бы посмотреть вовнутрь даже на похоронах собственной матери. А тут внезапно – интерес к чужим бренным останкам? Откуда?

Сначала гроб вызвал недоумение. Потом серию веселых нервных смешков (ну и шутки у фельдмаршала... это он для себя уже распорядился приготовить? или для меня?!), потом страх (леди Минерва умерла!?), а потом... я прекратил пугливо озираться по сторонам от каждого шороха. И подкрался на цыпочках к огромной черной коробке. Спустя мгновение я понимал, что оскорбил его этим сравнением... и что роскошный саркофаг не может иметь ничего общего с Фрэнком. Дизайн и качество отделки, стиль в целом... не чувствуется его рука. Такой гроб скорее к месту в одном из замков Трансильвании, где-нибудь в уютной усыпальнице графа Влада Цепеша. Кровать вампира, о да – именно так бы я назвал эту прелестную вещицу. И, как бы глупо это ни звучало, гроб притянул меня к себе целенаправленно. Неведомая чертовщина, хренова упыриная сила, Нежить, не важно, каким словом это называется – меня просто толкнули и заставили прикоснуться. Гроб теплый... теплый?

Любопытство и тревога усилились стократ. Я подцепил уголок крышки, заново обдирая болевшие ногти, но она не поддалась. Я наклонился в поисках щели, но не нашел ни одной. А когда глубоко и разочарованно вздохнул, на лакированной поверхности взметнулось облако красной пыли. И крышка раскрылась сама. Бесшумно откинулась вверх, из саркофага выплыл густой и затхлый запах крови... и чего-то еще. Чего-то очень знакомого.

Я уговорил себя не бояться, отдельно уговорил коленки не дрожать, унял дрожь в руках... и заглянул. Что там? Или кто...

Там не было золота, бриллиантов, тухлой свинины, спящего вечным сном Дракулы... и трупа госпожи Конрад тоже, к счастью, не оказалось. Я икнул, осознав, что страх отпустил только сейчас. И все-таки я с беспокойством изучал лицо красивого молодого человека, покоившегося на алых подушках, гадал, за что его... так. И откуда взялось дурацкое ощущение, что я его знаю. Давно?

Я замычал, силясь припомнить, где видел, когда и при каких обстоятельствах. Работа? Дом? Улица? Автомобиль? Ливень? Ливень... из всех дождей в своей жизни я запомнил один ливень.

Кажется, тебя я действительно знаю.

- Ангел, Ангел, я же... почему ты здесь, в этом ужасном доме, ты же... ты же...

ЖИВ? МЕРТВ?!

Я смотрю на тебя, и смотрю, и смотрю, и деревянными пальцами цепляюсь и соскальзываю со стенок гроба, а глаза становятся все больше, и засыхают, и болят, потому что смотрю не мигая, просто не могу закрыть глаза, вдруг моргну, и ты исчезнешь... И не важно, что все тело вдруг тоже болит, и нестерпимо, кажется, меня решетят пули, неизвестно, откуда они летят, но с каждой минутой свинца во внутренностях все больше, а мне все хуже и хуже...

- Что же это за блядство такое, а? – страдальчески выдавил шепотом и завалился на бок. Все-таки соскользнул, не удержался, я на полу, я не вижу твоего лица, о Господи, а вдруг... его там уже нет?! Я на полу, кричу, но голоса нет, потому что сил тоже нет, ничего у меня нет... поэтому не знаю, что кричу. Может, просто вою... от миллиона невидимых дыр в теле. И рядом со мной будто нечаянно появляется демон.

- Привет, – сказал он ласково и поманил взглядом. – Ползи ко мне, что ли, маленький страдалец.

Я полз и плакал навзрыд. А он все так же манил взглядом и улыбался. И когда я дополз, он был материален. Принц даэдра, что позволил свернуться в его дьявольских руках, шмыгая носом и глотая слезокровь, как маленькому. Но облегчение не наступало. Он молчал, должно быть, ждал, когда я успокоюсь. Но я не мог, никак, не мог еще долго. Не мог и все. Пока слезы не иссякли. Я боролся с собой, давился сухими всхлипами, тщетно... а потом он взял меня за подбородок.

- Хватит. Не думаю, что он этого достоин. Или – что был бы доволен, узнав, что ты так убиваешься. Закругляйся с истерикой.