Radical (СИ)

- Большое спасибо за то, что я все еще могу говорить, – зло выплюнул я в его неподвижное лицо. – Твой отец меня и этого лишал, пару раз поражая немотой. Я не понимаю и понимать не хочу, чего ты добиваешься, но обещаю, что будет только хуже! Потому что... – я скривился, – мне опять будто не тебя подсунули. Настоящий ты ни за что бы не раздел бесчувственного меня и не стал бы трахать там, где пять минут назад лежал труп.

Он все так же отделался молчанием и снял с меня последнее, что было. Хотя нет, цепочка с камнем на шее осталась. Подарок фельдмаршала... я не мог уже плакать, при всем желании, меня затошнило от самой мысли о плаче. Я выплакал все, что имел, до того как отключился. И лучше бы я выключился насовсем.

Анджело сел на кровать и приподнял мне ноги, сгибая в коленях. Теперь хотелось смеяться, это было дикостью, фарсом, невероятно, бред в квадрате, в кубе, ну в чем там еще? Я и думать забыл о сопротивлении, смотрел, как он придвигается, нависает надо мной, накрывает длинными волосами... и постепенно задирает мои ноги себе на плечи. Поза удобная и адски приятная. Я сжал его шею ступнями, очертил рассеянным взглядом его губы и понял. Что я хочу. Даже на чужой кровати, даже после убийства ее владельца. Теплая волна возбуждения смывала посторонние мысли, ничто уже не казалось плохим и недостойным. Он спал со своим братом, я шлялся по мужикам и трахал чужую жену. Оба глотнули грязи, оба стоим друг друга. Поверить не могу, что боялся признаться...

- Я больше не хочу слышать бессмысленных сравнений, – он повернул голову, целуя пальцы на моих ногах. – Ты придумал меня и носился со своей фантазией две недели, вводя в заблуждение всех, кто слышал твои россказни. Старого меня, что ты перекрутил и исковеркал, уже нет. А нового меня ты не знаешь. Тем не менее, есть в обеих версиях кое-что общее – я до исступления хотел отыметь тебя, всюду и в любое время. Но сдерживался. Я и сейчас в железных тисках самоконтроля.

- Ты не снял одежду, – тихо заметил я, смело и, в общем-то, бесстыдно потершись задницей о его гладкие штаны. – Более того, ты выглядишь равнодушным к моему телу. Зато я горю. Томлюсь...

- Сколько человек побывало здесь? – нарочито ровный голос. На мои обнаженные ягодицы ложатся его ладони, медленно лаская, едва касаясь. Это унизительно, но я заслужил.

- Двое, – я снова боюсь его.

- Фрэнсис и Дезерэтт? А как насчет третьего?

- Я не спал с ним. Я...

- Сам хотел его трахнуть, но не решался, – он убрал ладони и несильно толкнул меня, заставив вытянуться ему навстречу. Я подчинился, не столько покорный, сколько переполненный любопытством... что будет дальше? Эндж плотно прижался к моей промежности и начал двигаться, в какой-то странной, но очень чувствительной имитации секса. Его член под латексом штанов упирался в ложбинку между ягодиц, почти врезался в меня... терся о нежную раздразненную кожу и иногда задевал вход... я хрипло задышал, пытаясь не стонать. Никто не должен был знать, что мне это нравится, и никто не должен был владеть подобной техникой, это ведь баловство, ничего толкового... – А что если я посмотрю?

- Что? – я не понял, о чем он, благополучно забыв предмет разговора, в плену сладких, разжигающих кровь ощущений, пьяный от острой близости, которую он мне подарил, не трахая. Подарил вместо скандала и выяснения отношений...

- Эрик. Теплый и обнаженный, лежащий в твоих нетерпеливых руках. Выгнувшись именно так, как тебе подсовывала воспаленная фантазия. Ты держишь его за бедра, исступленно лижешь и кусаешь за шею, водишь языком между лопаток, вонзаешь зубы в гладкую кожу, а она отвечает тебе... с жаром, на все прикосновения, грубые и нежные. Потом ты вытягиваешься на мальчике, прижимая член так, как прижимаю его к тебе сейчас я. Только он подается назад, чтобы ты хорошенько насадил его... и выгнул еще сильнее, глубоко проникнув в его девственное тело.

Я широко раскрыл глаза и застонал, громко и протяжно, не в силах воспротивиться искушению, картине, которую Ангел обрисовал небрежно, всего в нескольких словах. И слабый возмущенный возглас, раздавшийся над ухом, не смог меня отвлечь.