Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Кэтрин нашла совершенно неожиданный источник утешения – общественность. Когда ее историю стали расписывать газеты, читатели ужаснулись так, как никто из соседей ранее. Кэтрин получала сотни «чудесных писем» со всей страны. Люди присылали ей различные безделушки и свои идеи по поводу лечения; деньги на цветы, чтобы приукрасить ее комнату; кто-то же просто писал в надежде, что «мое письмо немного вас приободрит». «Я вам глубоко сочувствую и искренне надеюсь на вашу полную победу, – гласило одно. – Я знаю, что миллионы людей думают то же самое».

Ее подруги тоже поднимали ей дух. Мэри проводила с ней вечера, сидя у кованой железной кровати; Олив «принесла мне чудесно приготовленного цыпленка», – с радостью писала Кэтрин Перл. «Она, как и ты, моя дорогая, мои настоящие подруги, да благословит вас Господь».

К марту Кэтрин значительно приободрилась. «Сегодня я несколько минут посидела, – гордо написала она Перл, – как же это было приятно после такого долгого времени, проведенного в кровати!»

Леонард Гроссман уже целую вечность не спал – ну или, по крайней мере, такое складывалось впечатление. Весь февраль и март происходил активный обмен сводными документами по делу – они с Магидом сражались на пишущих ручках, выдавая все новые и новые толстые папки Марвелу. «Он трудился круглосуточно целую неделю, – сообщил сын Гроссмана. – Он задействовал трех или четырех секретарей». Эта первоклассная команда помощников записывала под диктовку, в то время как сам Гроссман расхаживал по своему кабинету либо же сидел в своем огромном кресле с сигарой в зубах, блистая красноречием, которым он был так знаменит. «Я работал днями и ночами, – позже написал Гроссман Перл, – над делом об отравлении радием».

Двадцать восьмого марта 1938 года он представил суду последний сводный документ: после его рассмотрения Марвел должен был вынести свой вердикт. В нем Гроссман разносил «бесчестную, изворотливую защиту» компании, а также «выгребную яму оправдания обвиняемого», как он ее называл. Он продолжал: «В языке нет таких слов омерзения, которыми можно было бы описать хладнокровную и расчетливую компанию Radium Dial. [Рабочих] успокаивали ложным чувством защищенности посредством подлой и дьявольской лжи, а также умышленного искажения фактов». Компания знала, писал он, «свои юридические обязанности перед своими [сотрудниками], однако отказывала им в них ценою их крови». Руководство фирмы многократно лгало Кэтрин, чтобы «она и остальные сотрудники продолжали бездействовать, не знали про свое истинное состояние». Они, сказал он, «предали ее».

Он не жалел слов. «Я не могу представить себе, чтобы бес из самых глубин преисподней совершил столь чудовищное преступление, на которое пошла компания Radium Dial. Господи! Неужели радиевая индустрия совершенно лишена совести? Неужели в компании Radium Dial одни монстры?»

«Это преступление против морали и против человечности, – заключил он, – и, так уж совпало, против закона».

Он написал громкие и многозначительные слова. Судья объявил, что вынесет окончательное решение не ранее 10 апреля – тем не менее во вторник, 5 апреля, в кабинете Гроссмана зазвонил телефон. Его вызвали в штаб-квартиру ПКИ на Уэст-Уакер-драйв, 205, прямо за углом от здания «Метрополитен».

Вердикт был готов.

Глава 54

Времени сообщить Донохью не было. Гроссману удалось вызвать тех бывших красильщиц, что теперь жили в Чикаго – Шарлотту Перселл и Хелен Манч, – лишь они смогли вовремя приехать на слушания, которые проводились незадолго до полудня. Хелен нервно курила сигарету, когда они все столпились в обшитом деревянными панелями зале ПКИ, чтобы услышать вердикт. Решение Джорджа Марвела зачитывал председатель комиссии. Магид и Гроссман оба встали, чтобы его выслушать; адвокаты смерили друг друга взглядами, председатель призвал всех к тишине.

Миссис Донохью, написал Марвел, страдала от болезни, которая была «медленной, коварной по своей природе, прогрессирующей и растянулась на долгие годы». Он заключил: «Инвалидность, приобретенная миссис Донохью, сделала ее не способной к заработку». Присутствующие в зале беспокойно ерзали: все это они помнили. Вопрос был в том, признают ли компанию виновной.

Председатель продолжил зачитывать письменное постановление. «Промышленная комиссия считает, что… между компанией и истцом были трудовые отношения, как между работодателем и наемным работником… инвалидность [Кэтрин Донохью] возникла вследствие и в ходе ее работы».

Суд признал компанию виновной. Шарлотта и Хелен не могли сдержать радости: они ликовали. Хелен протянула в знак благодарности руку Гроссману, повернувшемуся к ним с безудержной улыбкой. «Я очень рада за миссис Донохью, – тихо сказала Хелен. – Это справедливое решение».