Радикальный стартап: 12 правил бизнес-дарвинизма

Поднявшись по плохо освещенной лестнице, я вошел в пыльный затхлый офис, обставленный со спартанским аскетизмом. Я, конечно, не рассчитывал увидеть Дика Грассо или Джона Тейна[14], весело болтающего с генеральными директорами на церемонии открытия, но, черт возьми, это место вполне могло сойти за подразделение Motor Vehicles! Я даже затосковал по церквям и витражным окнам. Администратор затушила сигарету и проводила меня к кабинету президента биржи. Когда я вошел туда, у меня заслезились глаза, и пришлось усиленно заморгать, чтобы хоть что-то разглядеть в клубах сигаретного дыма. У председателя была густая копна темных волос и морщинистое лицо. Костюм сидел на нем неважно. Не сомневаюсь, что в прошлом этот человек был членом партии. Я безуспешно поискал глазами бутылку водки. Он бросил на меня насмешливый и смущенный взгляд. Поверьте, к таким взглядам мне не привыкать.

В кабинете стояло одно растение в горшке и стул. Такие обычно ставят в тюремных камерах смертников. Я уселся.

– Спасибо, что уделили мне время, – начал я.

– У нас не так уж много посетителей.

– Я стараюсь посетить как можно больше фондовых бирж по всему миру, – солгал я, борясь с искушением процитировать фразу из мультика «Облачно, возможны осадки в виде фрикаделек» («С одним только термосом кофе и $200 наличными».)

– Вы работаете на Уолл-стрит?

– Нет, я живу в Калифорнии.

– Голливуд?

– Недалеко. Вообще-то, мне хотелось бы совершить экскурсию.

Он рассмеялся.

– Вы уже почти все увидели. Познакомились с Сюзанной?

«Наверное, это администратор», – подумал я.

– Да.

– Ну вот.

– Биржа… – хотел я задать следующий вопрос.

Он перегнулся через стол и поднял жалюзи. За стеклом из плексигласа виднелся с десяток компьютеров, выстроенных аккуратным рядком.

Ну конечно, Пражской фондовой биржи не существует, во всяком случае в физическом смысле. Только десяток компьютерных серверов, целыми днями обрабатывающих сделки. Ладно, это я понял. Но чем мне занять еще 55 минут? Мой мозг судорожно заработал.

Даже после стольких лет работы на Уолл-стрит меня поражает ее сложность – индекс промышленных акций Доу-Джонса растет и падает в кажущейся случайной зависимости от солнечных пятен или еще чего-то в том же духе. Миллионные бонусы трейдерам, которые моложе ваших футболок с Rolling Stones. Деривативы. Повышение ставок. Кредитные свопы. Субстандартные ипотечные облигации. Дисконтированный денежный поток. Боже, вся эта муть сложнее китайской грамоты!

Больше всего меня поразил тот факт, что в Чехии вообще торгуют какими-то акциями. Когда-то весь бизнес принадлежал правительству и бюрократам с пивными животами, а потом – ррраз! Падение Берлинской стены, «бархатная революция», и на следующий день в стране уже капитализм? Какая хитрая трансформация. Я не преминул спросить об этом.

При коммунистическом режиме, пояснил председатель, государство владело абсолютно всем. И вдруг, совершенно неожиданно, на страну обрушились демократия и капитализм, но никто понятия не имел, как перейти от общественной к частной собственности и к экономике свободного рынка.

Чтобы решить эту проблему, Чешская Республика и другие бывшие члены социалистического лагеря раздали гражданам приватизационные ваучеры – равное количество всем и каждому, – которые в ходе аукционов можно было обменять на акции государственных банков, нефтеперерабатывающих заводов, телефонных и электроэнергетических компаний, автопроизводителей и прочих.

Чешские граждане могли участвовать в аукционах, а могли продать эти ваучеры другим лицам, что многие и сделали перед Рождеством. Неофициальный «уличный рынок» ваучеров то появлялся, то исчезал. За несколько аукционов определилась справедливая цена всех государственных предприятий, которые затем перешли в частное владение.

Как же не обращать внимания на компьютеры, расставленные в соседней комнате, когда в них установлена программа, сводящая вместе покупателей и продавцов! На Нью-Йоркской фондовой бирже трейдеры до сих пор выкрикивают приказы о продаже и покупке, устанавливая справедливую стоимость акций IBM. Восточная Европа полностью устранила посредников, переложив функции установления цен и подбора покупателей и продавцов на программное обеспечение. Как только адекватная цена установилась, все ваучеры были обменены на доли в акционерном капитале чешских компаний. После этого был проведен высокоскоростной канал связи, соединяющий Пражскую фондовую биржу с Франкфуртской, и иностранцы начали медленно скупать акции чешских компаний, насыщая систему деньгами извне. На это ушло несколько лет, но по мере увеличения объема торговли на полностью электронной бирже установилась цена каждой компании на основании ее потенциала роста и прибыльности. Право собственности полностью перешло от государства к частным лицам.

Председатель замолчал, улыбнулся и продолжил:

– А потом, как по волшебству, компании начали приносить деньги, прибыль. Они, как вы это называете, поднялись? – он сложил руки на животе. – Акции выросли, и они получили еще больше прибыли.