Радио «Морок»

Оглядевшись в поисках корзины и не найдя ее, мама начала копаться в яблоках, складывая подходящие на сгиб локтя. Продавщица, явно до этого изнывавшая от скуки, наконец-то нашла себе развлечение — она так пристально и недобро следила за нами, будто подозревала, что мы собираемся обворовать ее дурацкий ларек. Наверное, поэтому мама вдруг положила яблоки на место и очень вежливо уточнила:

— Простите, вы карточки принимаете?

— Что-о?

Тетка откликнулась таким мерзким тоном и так громко, что мы все застыли от неожиданности.

— Деньгами мы принимаем, милочка. Деньгами. — Ее обрюзгшее лицо приняло хищное выражение.

Мама перестала улыбаться:

— Хорошо, где у вас банкомат? Я сниму нужную сумму.

Тетка за прилавком фыркнула:

— Еще чего, банкома-а-ат! Ничего такого у нас нету. Платите деньгами.

— Я могла бы перевести вам на телефон...

Тут продавщица так издевательски усмехнулась, что меня это окончательно взбесило.

— Какой еще телефон? У нас так не принято!

Вот жаба!

Продавщица, нарочно оглядев нас с головы до ног, будто окатив презрением, спросила, растягивая гласные:

— У кого-о остано-овились-то-о?

Мама сначала не хотела отвечать, но потом подумала и призналась:

— У Дмитрия Афанасьевича.

— У дяди Митяя? И что, он вас не накормит-то, что ль? В магазине побираетесь.

Тут мама молча развернулась и вышла из лавчонки.

— Да что же за люди здесь такие?

Мама посмотрела на нас и не стала развивать тему, хотя видно было, как сильно она рассержена. На хамоватых местных жителей, на себя. Ей явно хотелось обсудить происшедшее, но мы были слишком мелкие для этого, а папа наверняка сказал бы, что мама сама виновата, что он сто раз говорил, но это ее выбор, и теперь пусть сама справляется.

Мама обернулась на магазин, потом посмотрела на нас и страдальчески сморщилась. Я заранее угадала, что она скажет.

Удивительно, что мама учит нас с Лесей настаивать на своем, защищать свои интересы и никого не бояться, а сама в конфликте предпочитает устраняться. Вот и сейчас она с несчастной улыбкой сказала:

— Не будем ничего покупать здесь. Не сошелся же на них свет клином. Ну немножечко посидим на диете. У нас же есть хлебцы, из дома еще, посмотрим, что там в сумке припасено. Вроде мы не все по дороге съели. Вы ведь не сильно хотите есть? Или сильно? Потерпите до завтра? Нет? Я что-то вообще аппетит потеряла.

Вот насчет аппетита мама ни капли не преувеличивала. Когда она нервничала, то практически переставала есть. К счастью, такое случалось редко, и в любом случае отсутствие аппетита ничуть не мешало ей вкусно готовить для нас.

И ничего страшного! Папа страдал бы, а мы трое всегда мало едим. Леся, кажется, может вообще обходиться только хлебом с маслом, а мама, как известно, от сильного волнения и во время приступа мигрени практически не ест, только воду пьет. Значит, все в итоге достанется мне!

Но сейчас-то не из чего готовить...

Леся молча смотрела на маму огромными глазами, и непонятно было, осуждающе или сочувствующе, а потом нейтральным тоном спросила:

— И что мы все-таки будем есть?

А меня вдруг как стукнуло!

— Блин, мам! У меня же с собой кошелек! — Мне стало дико стыдно. Я могла бы раньше вспомнить, и тогда не было бы этой мерзкой унизительной сцены. — Все нормально, мам, я сама схожу и возьму, что надо.

Мама снова несчастно сморщилась. Конечно, будь ее воля, она ни одной из нас не позволила бы переступить порог этой лавчонки, и уж тем более не стала бы там тратить наши деньги. Но нам что-то нужно было есть.

— Спасибо, Котенок. Ты очень нас всех выручила. — Мама крепко обняла меня и кивнула Лесе: — Пойди с сестрой.

Продавщица опять молча смотрела на нас пустым взглядом, будто первый раз видела или словно нас вообще нет.

Каждый раз, когда я брала очередную упаковку продуктов, Леся строго громким шепотом вопрошала меня:

— Ты проверила срок годности? Не просрочено?

И всякий раз я привычно откликалась:

— Просрочено! Просрочено!

Даже на эти мои инсинуации продавщица не отреагировала. Такое впечатление, что ей было интересно издеваться над нашей мамой, а мы не стоили внимания. Или она нас вообще не узнала? Нет, вряд ли. Обычно в деревеньках с большим любопытством реагируют на новые лица. Но, видимо, только не в этой.

Точно так же, без эмоций, тетка пробила хлеб, нарезку колбасы, бутылку воды, пачку печенья и яблоки. Она почти не глядя доставала продукты с полок и клала передо мной на прилавок. Пакет сверху небрежно бросила, даже не удосужившись помочь мне сложить покупки.

Считала она при помощи деревянных счетов, хотя это вроде делает кассовый аппарат. Может, не доверяла технике так же, как и нам, — каждую купюру в пальцах помусолила и еще на свет посмотрела.

Ага, мы же только что их отксерокопировали на цветном принтере.

Я тоже очень внимательно проверила за этой неприятной теткой чек и демонстративно пересчитала сдачу, что, впрочем, не произвело на продавщицу никакого впечатления. Она только бездумно пучила на меня свои круглые глазищи. Молча.