Радио Судьбы

— Хорошо. Пример неудачный. Как насчет более традиционных видов оружия? Артиллерия, например. Я, пока летел в вертолете, — генерал достал из кармана план и стал увлеченно раскладывать его на столе, как мальчишка, собирающийся сыграть в «морской бой», — присмотрел одну высотку в нескольких километрах отсюда. Если поставить там две-три батареи, то снаряды по настильной траектории… — Он нахмурился, увидев, что его предложение не вызвало у Залины никакого энтузиазма.

— Вспомните снимки со спутника. Эта штука прошла земную атмосферу и даже не поцарапалась. Это все равно как если бы вы прошли сквозь двухметровую бетонную стену целым и невредимым. Может, прямое попадание и причинило бы ей вред. Но… Вы уверены, что мы сможем точно попасть? Или будем кидать снаряды наобум, квадратно-гнездовым способом? Тогда на вашей совести окажется смерть полковника Рюмина. Он наверняка застрелится, потому что ни о какой информационной безопасности в этом случае не может быть и речи.

— Хм… Ну, тогда…

— Набрать добровольцев в штурмовую группу, — перебила его Залина. — Забросить их в ЗОНУ и ждать, пока они начнут отрезать друг другу уши. Или — соберутся в кружок рядом с этой тарелкой и устроят групповое харакири. Заметьте, это в лучшем случае. В худшем — они прорвутся через кордоны и натворят здесь каких-нибудь дел.

— Так что же… — До Севастьянова только сейчас по-настоящему стала доходить серьезность ситуации. — Выхода нет?

— Выход всегда есть. Поэтому мы — люди, а не тараканы. Но я бы посоветовала вам не трогать пока эту штуку, какое бы давление сверху на вас ни оказывали. Потому что… Быть может, она только этого и ждет.

Взгляд генерала упал на план, лежавший на столе. Рядом с ним лежала бумажка — та самая, полученная из офиса МТС. Севастьянов вдруг улыбнулся:

— А знаете, Залина Александровна… Я — практик. А у вас одни теории. И вот что я хочу вам сказать: ваша теория ни к черту не годится!

— Это почему же? — насторожилась Плиева. Слова генерала даже не сами слова, а тон, которым они были сказаны, — задели ее за живое.

— Если они такие разумные, эти ваши инопланетяне, то почему же они положили свою таблетку в такое неудачное место? А? В зону, где нет покрытия мобильной сети? Смотрите, — он положил схему рядом с планом, и Залина увидела, что ПЯТНО меньше, чем территория, не охваченная сигна лом. — Они ведь могли передавать свое чертово поле от вышки к вышке? Так ведь? А они сунули ее именно сюда? Может, все наши рассуждения неверны?

— Может, — задумчиво сказала Плиева. — Они могли, как вы выражаетесь, положить ее в Антарктиду, и там бы ее точно никто не нашел. А могли — во внутренний двор Пентагона. Или — на Красную площадь. Но им почему-то потребовалось именно сюда. Почему?

— Ну, так что это? Раз уж мы договорились, что это не может быть контактом, то как мы это назовем? Неудачным вторжением?

— Ну-у-у… — Теперь она не выглядела такой уверенной. Где-то в своих рассуждениях она упустила одно, но очень важное, звено. И ответ был где-то близко, она чувствовала это. — Мне кажется, это больше похоже на эксперимент… Не контакт, не вторжение, а эксперимент… Репетиция… — Нужное слово вертелось на языке, но никак не могло сорваться.

— Решено, — подвел итог генерал. — Расставляем фигуры на доске. Думаю, у нас есть в запасе час. Потом меня заставят перейти к более решительным действиям. Если что-нибудь надумаете — поделитесь со мной. Ладно?

— Угу. — Плиева кивнула. — Генерал!

— Да?

— У меня появилась одна мысль… Севастьянов тяжело вздохнул:

— У меня от своих голова идет кругом… Выкладывайте.

— Механизм психических процессов до конца не изучен… Подозреваю, что до САМОГО конца он не будет изучен никогда. Может быть, это поле действует избирательно? В целом — одинаково, но на каждого — чуть-чуть по-разному?

— Значит, на кого-то оно не действует вовсе?

— Генерал, — твердо сказала Плиева, — если из ЗОНЫ выйдет хоть один человек, я хотела бы с ним поговорить. Пусть берегут его, как зеницу ока. Мне НАДО с ним поговорить.

— Хорошо. Это я вам обещаю. А сейчас, — он взглянул на часы, — извините. Меня не поймут, если вы будете присутствовать на нашей тайной вечере.

— Обычное дело. Мужской шовинизм.

— Ну, не надо так категорично…

— Я все понимаю. — Она встала и начала собираться. — Вы меня любезно выпроваживаете, потому что прежде всего видите во мне женщину, а потом уже — психолога. Мне это даже где-то льстит. Но сейчас я веду себя как психолог, а потом уже — как женщина. Я не обижаюсь. Спасибо, что выслушали меня.

Залина уложила бумаги обратно в «дипломат» и щелкнула замками. У двери генерал ее окликнул:

— Залина Александровна!

Она обернулась, и… В этом повороте головы было что-то роковое. Севастьянов даже удивился, как не вовремя могут приходить в голову такие мысли.

— Я вам верю. Час я продержусь. А вы пока постарайтесь что-нибудь придумать.

— А если не придумаю?

— Тогда… молитесь. За всех нас.

— Ваш оптимизм, генерал… — Она коротко рассмеялась, но этот смешок получился немного нервным. — Заразителен.

Плиева открыла дверь и увидела собравшихся офицеров.