Радио Судьбы

Эту фразу они повторяли часто, мужчины без женщин, мужчины, воевавшие там, где было мало воды.

Каждое утро они просыпались и, потягиваясь, повторяли эту фразу, пущенную в обиход с легкой руки подполковника Севастьянова.

— Прекрасный сегодня денек, — нарочито бодро говорили они, независимо от того, какая была погода. — Отличный денек для того, чтобы умереть…

Они говорили это, не задумываясь, повторяли, чтобы поднять себе настроение. И — странное дело! — это срабатывало. Если с самого утра даешь себе такую установку, то все кажется мелким и пустым по сравнению с одной целью — дожить до вечера. Чтобы назавтра начать все сначала. Правда, не всегда и не всем это удавалось — дожить до вечера. присел, хватая его за подколенные сгибы, и потянул на себя. Капитан упал. Ботинки капитана торчали из подмышек Ластычева. Он поднял ногу и резко опустил ее на грудь Некрасову. И быстро побежал к уазику, придерживая сваливающиеся штаны.

Бойцы Некрасова среагировали мгновенно. Они бросились ему наперерез, и на какое-то мгновение Ластычеву показалось, что он не успеет. Он одним прыжком вскочил на капот и вторым — словно каскадер в голливудском фильме — оказался на водительском сиденье, успев развернуться в воздухе на сто восемьдесят градусов. Ключи торчали в замке.

Он увидел, что Некрасов приподнялся и закричал:

— Не стрелять! Не стрелять!

«Спасибо, парень!» — мысленно сказал Ластычев, заводя двигатель.

В конце концов, они оба были спецназовцы и поняли друг друга без слов, на языке грубых мужских жестов.

Ластычев должен был ударить капитана лбом прямо в переносицу или чуть ниже — такой удар отключает противника, лишая возможности сопротивляться, — но он ударил в лоб. Он должен был резко потянуть Некрасова за подколенные сгибы, чтобы капитан ударился об асфальт затылком, — но он потянул помягче, чуть-чуть затормозил движение, чтобы парень успел сгруппироваться и прийти на спину, убрать голову. И, наконец, в завершающей фазе полагалось убить противника — наступить ему ногой на кадык, — но Ластычев ткнул его пяткой в грудь.

Он не хотел его убивать. И даже не нанес ощутимого вреда.

И Некрасов это отлично понял. Поэтому и крикнул: «Не стрелять!» Да и сигарет ему было не жалко.

Ластычев мчался по шоссе, выискивая глазами поворот на лесную дорогу. Он не удержался — на ходу повернул к себе чемоданчик и щелкнул замками. Чемоданчик был до отказа набит аккуратными кирпичиками пластита. Тогда он успокоился и понял, что все делает правильно.

Во всяком случае, Севастьянов его одобрил бы.

— Прекрасный сегодня денек! — сказал Ластычев. Он выбросил руки вперед и, схватив Некрасова за отвороты куртки, ударил его головой в лицо, тут же, не останавливаясь.

— Это ваш проводник? — шипел Былев на генерала. — Человек, которому вы доверяете? Бывший боевой офицер, да?

— Да. Боевой офицер, — повторил Севастьянов. Повторил только то, что счел нужным повторить. Слово «бывший» оказалось лишним.

Он знал, что времени у него не так уж и много.

Ластычев бросился с чемоданчиком к ЭТОЙ ШТУКОВИНЕ. Теперь она не жужжала.

Это напоминало две тарелки, сложенные вместе донышками кверху. ШТУКОВИНА казалась сделанной из цельного куска какого-то переливающегося металла. Ластычев посмотрел на нее и снова поразился, что она выглядит так, будто сделана из цельного куска. Нигде ни шва, ни заклепки, ни даже маленького зазора.

Но едва он подошел к ней, в ШТУКОВИНЕ бесшумно открылся люк и опустился какой-то пандус, словно приглашая его войти.

Ластычев опасливо осмотрелся. Внутри мерцали какие-то разноцветные лампочки, расположенные по кругу, но ничего похожего на кресла или стулья не было. И вообще — внутри никого и ничего не было, только мерцание лампочек.

Он зашел и принялся выкладывать взрывчатку на пол.

— «Этот День Побе-э-эды… Порохом пропах…» Вот привязалась чертова песня… — бормотал он, пытаясь вспомнить слова, и никак не мог. Тогда он начинал заново.

Наконец пластит лежал аккуратными кучками на полу.

— Ого! А где же…

На дне чемоданчика он увидел две гранаты.

— А вы, Николай Михайлович, однако, ковбой… Без де тонаторов… Лихо! Денек-то и впрямь прекрасный, теперь уж это бесспорно.

Время поджимало. Он должен был торопиться.

— Ну что же? Вас приветствует командир корабля подполковник Ластычев. Пристегните ремни, взлетаем! — Он поставил пустой чемоданчик на попа, сел сверху и положил гранату под ногу.

— Кажется, я все успел сегодня сделать. — Он немного подумал, вспоминая, потом нагнулся и выдернул чеку. Для верности — чтобы не передумать — выбросил ее наружу. Теперь достаточно было приподнять ногу…

— Ах да, подполковник Севастьянов — вы позволите мне вас так называть? — я же не успел составить подробную карту с указанием грибных мест. Лисички здесь… Ох! — Он зажмурился. — Ну ладно. Кстати, пока не загорелась надпись «Не курить!»

Он достал сигареты, положил пачку перед собой, одну сигарету вставил в рот… И вспомнил, что у него нет ни спичек, ни зажигалки.