Радиогений Митя Автономов

Он отвернулся от окна, сунул руки в карманы, склонил голову, набычился и стал ходить по горнице взад и вперед.

— Есть, конечно, у этого фраера, — проговорил он с горечью, — да разве он отдаст? Видеть меня не хочет, елки-моталки. Будто я враг ему какой…

Я понял, о ком тут речь, но имя не стал произносить, чтобы не бередить лишний раз Митькину душу. И так ему непросто сейчас. Надо же, все планы наши горят.

Дома отец сразу разглядел мою озабоченность:

— Чево, Пашка случилось? Или с приемником чево?

Почему-то папа мой после совместной установки антенны теперь то и дело интересовался ходом наших работ.

— Застряло все, пап.

— А чево?

— Главной детали у нас нет, а Колька Бурков нам ее не дает.

— Какой такой детали?

— Диода, ну то есть самого детектора. Приемник — то детекторный, — сказал я с великим знанием радиотехнических тонкостей.

Мы сидели на крылечке и папа привычно смолил очередную папиросину, при этом выдыхал столько дыма, что резвый ветерок не успевал его развеивать.

— А может, у него и нет этого деода, а вы человека ругаете не про что.

— Да нет, есть у него, у него на радиоузле все есть, но Мите он не даст, скупердяистый он. Коля думает, что Митька у него какой-то репродуктор спер, а Автономов не брал.

— Дак вы хоть просили у него этот, как его, просили или нет?

— Нет, не просили.

Отец не смог выполнить затяжку и закашлялся.

— Ну вы даете, едри вашу тетю, демократическая молодежь хренова. Не спросили, а уж трали-вали. А может, он сам обрадуется, когда вы ему спасибо скажите, да еще и пожалуйста. С человеком поговорить надо сначала, а потом уж выводы строить всякие, обзывать его…

Отец мой занервничал, соскочил со ступеньки:

— Вот что, инженер, давай-ко прогуляемся с тобой к Буркову, к Кольке. Посмотрим, какой он такой-сякой.

Папа сбегал зачем-то в дом, и мы пошли на радиоузел.

Это техническое помещение представляло собой средних размеров комнату, вдоль стен громоздились полки, заставленные множеством раскуроченных скелетов бывших приемников, магнитофонов, раций, микрофонов, граммофонов и даже аккордеонов — всем тем, что до какого-то времени звучало, пело и издавало всякие звуки. Коля Бурков слывет мастером на все руки, и все это богатство принесли ему люди в надежде восстановить или отремонтировать любимую технику. Не у всех эти надежды оправдались…

Сам Николай сидел за столом, также заваленным всякой всячиной, и читал какую-то книжку. А чего ему делать, если радио по всей деревне функционирует нормально, если нет никаких проблем?

— Здорово лучшим людям нашей деревни! — поприветствовал его отец, — не будешь возражать, если мы присядем? — так он спросил, когда мы уже подвинули табуретки и уселись за столом по бокам от хозяина радиоузла. Папа не церемонился с Бурковым, потому что тот еще штаны в школе протирал и морковку тырил по колхозным огородам, когда отец уже вовсю воевал на Северном Флоте. Коля приоткрыл рот и, наверно, хотел что-то сказать, но отец мой сгреб с середки стола всякие там бумажки, достал из бокового кармана наполовину выпитую бутылку водки (было бы на отца не похоже, если бы он достал полную) и уверенно выставил на стол.

— Разговор есть, — сказал папа.

— Начало разговора хорошее, — одобрительно прогундосил начальник радиоузла, и взгляд его полыхнул ласковым огнем — такой взгляд бывает у кота, близко увидевшую неосторожную мышь. В хорошем парне Николае Буркове, как и у всех деревенских интеллигентов, страдающих от безделья, жила одна, но пламенная страсть…

Сразу после первой рюмочки — а у Николая таковая посуда сразу отыскалась и для себя и для папы, и банка килечки нашлась тоже — отец приступил к делу:

— Ты, Николай, человек сам уважаемый, а почему же ты подрастающее поколение не уважаешь?

И так далее и тому подобное. Коля ерзал на стуле. Когда они допили водочку, оказалось, что начальник радиоузла Николай Бурков не только уважает подрастающее поколение, но и глубоко его ценит и готов лично участвовать в его формировании и воспитании.

Папа, конечно же, забыл спросить его о диоде, но я-то тогда зачем? Я и спросил напоследок, когда мы уже покидали гостеприимный радиоузел.

— Да у меня этих диодов, как собак нерезаных. Вот пускай Митька завтра и заходит. Выделю, какой скажет.

— Надо же, — выговаривал громко Бурков, — такой хороший парень, а я и не знал этого. Оказывается, и репродуктор не он стырил, надо же, а я на него думал… Это, наверно, кто-то из городских, эти проныры… Уж всяко не свой, не деревенский.

И в самом деле, на другой день Митя Автономов побывал на радиоузле и Бурков, расщедрившись, надарил ему и диодов и полупроводников и деталей всяких… Митя принес это богатство домой, разложил на столе и опять долго крутил их в пальцах, разглядывал.

А мне сказал:

— Все, я теперь Буркова уважаю. Кто худо о нем скажет, тот мой враг. Потом они, в самом деле, даже как бы подружились, и Митя стал часто бывать у него на радиоузле. У них нашлось много общих интересов.