Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа

Возвышенный опыт, как гласит философская традиция, зависит от отношения к чему-то угрожающему. В классической трактовке он зависит от наблюдения из безопасного места за чем-то мощным, вроде шторма, водопада или открытого моря, которые могли бы сокрушить наблюдателя, находись он поближе. (Говорили даже, что, объяв необъятную силу в своем внутреннем представлении, можно напомнить себе о внутренних моральных установках, человеческом источнике сравнимой силы.)

Radiohead наблюдают за бурей прямо изнутри бури. Да, их музыка может напомнить вам о внутреннем всепобеждающем голосе. Но результатом становится не просто доступ к силе. Этот возвышенный опыт требует иной интернализации, привлечения нечеловеческого внутрь себя и отказа от собственных чувств, слов и голоса в пользу внешнего порядка, который пришел, чтобы захватить их.

Йорк поет так, что иной раз вообще непонятно, какой же у песни текст; строчки появляются и пропадают – и некоторые фразы звучат достаточно разборчиво, а другие исчезают и забываются. Отказ от четкой дикции уже довольно давно входит в инструментарий поп-музыки. Сосредоточившись, вы можете разобрать практически все тексты, а вот при рассеянном прослушивании вы слышите лишь небольшой набор строчек, которым подпеваете и запоминаете. Это своеобразный способ сосредоточить не только внимание, но и невнимание.

Самая важная отличительная черта текстов Radiohead, в отличие от привычного лирического «я» и апострофического поп-музыкального «ты», – это «мы». «We ride», «We escape», «We’re damaged goods», «Bring down the government/…/They don’t speak for us»[71]. Но еще: «We suck young blood», «We can wipe you out/…/Anytime»[72]. Это местоимение не указывает на какой-либо существующий коллектив; песни – не о национальной группе или даже не об абстрактной категории слушателей рока. Так кто же такие «мы»?

Это испуганный человек, который лжет, пытаясь убедить кого-то, что он не один – как ребенок, который говорит: «Мы идем!», чтобы воображаемые монстры не знали, что с ним никого нет. Это «мы», о которых мечтает каждый, воображаемый коллектив, который может сопротивляться или угрожать, и это, возможно, проникает в мысли всех других слушателей, не только ваши, когда они сидят одни в своих комнатах или машинах и подпевают тому же самому тексту. Это, как я уже говорил, «мы» жестокой власти, к которой вы не принадлежите: голос тирана, бандита, злого родителя, коррумпированного полицейского. Вы принимаете его в себя, и его голос распространяется на всех других, которые, как и вы, сейчас напевают эти же слова. Вы наконец-то чувствуете облегчение – настолько это приятное чувство, пропевать все эти невысказанные приказы самому себе, словно их наконец-то отдаете вы сами. Это вы сами желаете разрушения – словно Пиратка Дженни из «Трехгрошовой оперы» Брехта и Вайля, официантка, которая моет посуду и принимает заказы, зная, что скоро в ее город прибудет Черный Корабль, ощетинившийся пушками. А когда его команда спросит свою королеву, кого нужно убить, она ответит: «Alle!» («Всех!») Так что типичная песня Radiohead, посредством одних и тех же повторяемых слов, превращается в чередование между силами, которые бросают вызов бесцеремонной власти, и самой этой властью, между людьми, исполненными надежды, и чревовещательным подражанием тирану.