Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

Ну, и он решил обратиться к ним и познакомился с восемнадцатилетней девушкой, чьи черные волосы падали ниже пояса. Она была полна душевной теплоты и неизъяснимого достоинства. Она говорила по-испански, и он тоже кое-как объяснялся по-испански. Они проводили вместе часы и часы. Профессор, начальник экспедиции, упрекал его за то, что он забросил работу и много пьет. Возможно, так и было. Однако он не мог оторваться от этой девушки: дух и чувства ее древних предков создали две тысячи лет назад эти камни, эти алтари. Когда он держал ее в объятиях, она, казалось, рассказывала ему чудесные вещи о своем народе. Когда она крепко его обнимала, он соприкасался со всеми ее мертвыми предками. Они жили в ней. Даже их камни жили. Это было странное, грозное очарование, и он повторял про себя: «Марина, вспомни, ну, вспомни же! Так или иначе, но вспомни, вспомни».

Ну, как бы то ни было, профессор Болл пригласил его выпить. Они выпили. Профессор, подзадоривая его, сказал: «Так, значит, вас интересует ее древний народ, а? Да, возможно, архитектурные памятники и захоронения ничего нам не рассказывают. В отличие от мусорных куч. Если хотите узнать народ, изучайте его мусор».

— А я встал и сказал: «Вы покойник, профессор Болл. Я ощущаю запах мусорной кучи», — и я хотел уйти. А профессор завизжал: «Немедленно вернитесь», — и набросился на меня с кулаками, царапался, так что я дал ему в зубы. И вот я тут, мисс Биксби.

— Ну, а девушка?

— В каком смысле?

— Вы почерпнули у нее древнюю мудрость?

— Кое-что.

— Правда? И что вы узнали?

— Как они смотрели на мир. Жестокий и бессмысленный кошмар, таким он был, и таким он будет всегда, и нам остается одно: попытаться преобразить частицу кошмара во что-нибудь прекрасное.

— Но это же очень много! Да, конечно. — Казалось, она была удивлена. Потом после недолгой паузы она переменилась, стала грустной. — В этом же есть правда, не так ли? Страшная правда, мне ли не знать! — И она добавила с изумлением: — Вы узнали это от простой девушки, только потому, что были с ней. Она, наверное, думала, что вы приехали из-за моря лишь ради нее. Как прекрасно! — Она отступила на шаг, оглядывая его с головы до ног, словно он стал кем-то другим, и замолкла. Он не знал, что ей ответить. Он ведь не пытался ее заинтересовать, а просто хотел развлечь.

— У нас было не так, — сказал он. — Она не спрашивала, откуда я.

— Но все равно, как чудесно для нее, — сказала она негромко. — И для каждой женщины. Она была всей историей. Пусть нежная, кроткая, любящая, но не сомневайтесь, она знала, что для вас она — вся история. Как вы сказали, в ней было все… для такого человека, как вы, и она это знала.

— Для такого человека, как я, — сказал он. — А я был проездом.

Она подошла к двери лазарета, и он неловко остановился, потому что она о чем-то думала и улыбалась про себя.

— Да, — сказала она потом. — И конечно, эта девушка все думала и думала, откуда вы. — С глубокой серьезностью она спросила: — Так откуда же вы, Айра Гроум?

— А вы странная, — сказал он.

— Времена странные… для меня, — сказала она.

— Капитанский мостик… — сказал он внезапно, вспомнив Чоуна. — Чоун на капитанском мостике! Чей-то телохранитель…

— Но капитан его пригласил.

— Ну да. После того, как я сообщил, что он крупный банкир. — Он попробовал засмеяться. — Прошу прощения, мисс Биксби.

Он шел назад и представлял себе, как капитан будет зондировать Чоуна — возможно, за рюмкой виски. В свойственном ему стиле он начнет исподтишка атаковать его словно бы дружескими вопросами. Мало-помалу он выяснит о Чоуне всю подноготную. Капитан это умеет. В каких школах учился Чоун? В каком университете? Как он смотрит на современное финансовое положение? Что он думает о Джоне Мейнарде Кейнсе? И, упиваясь своей академической проницательностью, капитан ничем не выдаст собственного мнения о Чоуне.

Хотя его мысли были как будто полностью поглощены Чоуном, он вдруг повернулся и поглядел назад. Она все еще стояла у двери лазарета и внимательно смотрела на него с выражением, которого он не понял.

11

Море в лучах предвечернего солнца оставалось спокойным, на корвете все шло своим размеренным порядком, а он стоял на мостике и смотрел в бинокль на танкер в колонне судов. Танкер замедлял ход. Пока еще трудно было решить, не начинает ли он отставать от конвоя.

— Вон тот как будто ломает строй, — сказал он капитану, который стоял у переговорной трубы. — Посмотрите, сэр.

Капитан посмотрел, а потом сказал:

— Возможно, небольшая неполадка в машине. Возможно, сейчас нагонит. Дадим ему время. — И внезапно добавил: — Поглядите-ка! Справа по носу.

Вдоль борта, скорчившись, словно на невидимом стуле, проплывал мертвец в трусах и спасательном жилете, который удерживал его в сидячей позе.

— Похоже, сэр, что впереди нас ждет работа.