Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

И ровным, спокойным тоном она начала рассказывать о себе. Этот благовоспитанный тон в солнечной монотонности дня, клонящегося к концу, вызывал у него ощущение, что он не узнает ничего, кроме голых фактов.

Прежде ему следует получить некоторое представление о ее жизни. О том, что даже в колледже как-то отъединяло ее от соседок по общежитию. Ей нравился колледж, она упивалась атмосферой интеллектуальности. Всегда была немножко влюблена в какого-нибудь преподавателя литературы, назначала свидания какому-нибудь мальчику из Амхерста или знакомилась с каким-нибудь йельским студентом, который любил поэзию. А по субботам и воскресеньям, работая над очередным рефератом об Элиоте и Одене, она вдруг утрачивала интерес к ним и грезила о волнующем беззаконном мире своего отца. И по субботам она начала ездить в Нью-Йорк. Деньги на это у нее были. Отец водил ее по ресторанам и ночным клубам, где собирались люди, живущие спортом и около спорта. И рядом всегда был Джетро Чоун, присматривавший за ней, как распорядился ее отец. Если какой-нибудь остряк позволял себе лишнее, тяжелая рука Чоуна опускалась ему на плечо: «Ну, хватит, парень». И у нее возникало такое ощущение, словно она — фамильная драгоценность, принцесса в притоне, которое не проходило, даже когда с ней была подруга из колледжа.

Она рассказала, как отец взял ее в Европу и в Париже они зашли в один из маленьких клубов, где выступают боксеры-любители. На отца большое впечатление произвел средневес, которого звали Робер Риопель, совсем еще мальчик, красивый, наивный, очень одинокий, с большими природными данными. У этого французского мальчика был трогательно благородный характер. И он проникся к ее отцу доверчивой симпатией. Как бы то ни было, отец оплатил его проезд в Америку, поручил его старому менеджеру, на которого полагался, — Уайти Ангеру, и отправил выступать в Монреаль, где для него, француза, не возникало трудностей с языком. Ее отец ничего от этого не получал. Ну, кроме одного: удовольствия наблюдать, как с блеском оправдывается его мнение. Но теперь это вообще стало главным удовольствием его жизни, а деньги у него были. Уайти Ангер заключил с мальчиком контракт, получил деньги, чтобы тренировать его и не торопить, пока он осваивал основы, и вскоре Риопель стал любимцем монреальских болельщиков. А потом — еще года не прошло — Уайти Ангер написал отцу, что продал Марти Россо долю в контракте Риопеля, чтобы мальчик мог выступать в «Гарденс».

— Чему вы улыбаетесь? — спросила она.

— Вы говорите прямо как спортивный репортер.

— Но ведь я и хочу стать спортивным репортером. Я же вам говорила.

— Я думал, вас интересует поэзия.

— И до нее дойдет очередь.

— Безусловно, — сказал он. — Ну, и что же Россо?

Бывал ли он когда-нибудь у Линди на Бродвее? Ну, во всяком случае, как-то вечером, когда она была там с мальчиком из Амхерста и приятелем отца, она услышала, как кто-то из завсегдатаев сказал: «Почему я не пишу про Россо? Конечно, о нем будут писать — распахнутся шлюзы, и я тоже напишу. Ну а пока у меня есть жена и внуки». Рука Россо дотягивалась до всех больших спортзалов в стране — всемогущая и страшная. И вот теперь окружной прокурор начал расследование махинаций игорного синдиката с центром в «Гарденс». В прошлом Россо отсидел пять лет за убийство по неосторожности, а кроме того, ему предъявлялось и обвинение в умышленном убийстве, но он сумел выкрутиться. И потому с Россо никто себе лишнего не позволял.

— Извините, — сказал он: по палубе, бесцельно поглядывая по сторонам, брел маленький бородатый йоркширец, и он направился к нему.

— Нечем заняться, а? — спросил он. — Считайте, что вы в плавании для поправки здоровья.

— Здоровье у меня хорошее, сэр.

— Только хотели бы чем-нибудь заняться?

— Я не прочь, сэр.

— Вы же хороший моряк, а хорошему моряку всегда найдется дело. — И он похлопал его по плечу.

— Мистер Гроум… — сказала она.

— Что, мисс Биксби?

— Что это — нормальное отношение к такому человеку… или это вы?..

— Простите, я не понял…

— Неважно. Ну, так о ставках, о подстроенных боях…

Опершись на поручень и глядя в воду, она продолжала: владельцы больших спортзалов все знали, что так или иначе сотрудничают с Россо, используют его боксеров. Один из таких владельцев, разбогатевший нефтяник из Сент-Луиса… она училась в колледже с его дочерью, отличной наездницей… Так вот, этот богатый человек давал показания окружному прокурору, и было видно, что дружба с Россо ему очень льстит. Вы подумайте! Никто ничего не желал говорить, никто ничего не знал. Нравилось ли этим богатым людям пощекотать себе нервы? Или они попросту боялись? Но надо вернуться немного назад. Ее отец жутко рассердился, что Уайти Ангер взял Россо в долю, но, с другой стороны, он понимал, как хочется Риопелю драться в «Гарденс». И он знал, что Риопель фальшивить не будет. Ну, Риопель начал выступать в «Гарденс» и выигрывал бой за боем — и все нокаутом.

— Но это я мог бы узнать и из газет, — перебил он.

— Да, конечно. Факты. Я перечисляю факты.

— А вы и Чоун?

— Дайте я буду рассказывать по-своему, — сказала она.