Радости и тяготы личной жизни

– Даже если твоя карьера даст течь, когда я позабочусь о том, чтобы мир узнал о криминальном эпизоде в жизни блистательной Джейд?

– Как знать, – процедила Джейд, – может, это только придаст пикантности моему облику?

Кинлэна разъярила ее манера поведения, только он старался этого не показывать.

– У тебя есть и сила воли, и наглости хватает, – признал Кинлэн, – жаль, что мамочка твоя оказалась не так крепка, как ты.

– Вы угрожаете и моей матери?

– Ты вынуждаешь меня осложнить жизнь бедняги Белл, – сказал он. – Что ж, давай, продолжай в том же духе. Проверяй меня на прочность. Но уж поверь, Кэсси, то, что случилось тогда с тобой – камера, суд и все такое – даже не сравнится с тем, что может произойти с твоей мамочкой, если ты не закроешь свой очаровательный ротик.

Улыбка его была ледяной, как сердце ведьмы.

– Так что подумай, – на прощание посоветовал Кинлэн и с этим удалился.

Джейд не хотела обсуждать такие важные деликатные вопросы по телефону. Помимо этого, Белл всегда была завзятой лгуньей. Поэтому Джейд непременно надо было видеть ее глаза, когда она будет задавать матери этот страшный вопрос.

Пришлось срочно выдумывать повод для отъезда. Джейд не очень удачно сослалась на внеочередную фотосъемку, объяснение это удовлетворило Эми, но Эдит не проведешь... Так или иначе, уже через несколько часов после ухода из ее квартиры Кинлэна Гэллахэра, Джейд была в самолете, направлявшемся в Оклахому.

Джейд просто разрывалась от противоречивых чувств и мыслей: новообретенная любовь к Рорку, почти остервенелый инстинкт, побуждающий защитить дочь, ужас, что Кинлэн все-таки не солгал... А если так, то вспыхивал и гнев, направленный против Белл, которая все эти годы хранила заведомо страшную тайну.

Бюро проката автомобилей оказались почти на каждом шагу, служащие – молодые девушки в зеленой, красной или желтой униформе – наперебой предлагали машины. Джейд не стала выбирать, села в первую попавшуюся и рванула в Гэллахер-сити.

...У Джейд сжалось сердце, когда Белл открыла дверь. Мать уже изрядно накачалась. По опыту Джейд знала, что подвыпившая Белл – жутко ненадежный источник информации. Так что Джейд пришлось притвориться, что она внимает бесконечным жалобам матери на жизнь; на самом же деле в голове крутился только один вопрос, ни слова из рассказов Белл она не слышала.

Когда наконец мать выговорилась-выплакалась, Джейд впрямую спросила у нее о Кинлэне, про себя молясь, чтобы Белл отвергла эти измышления.

К ужасу и отчаянию, этого не произошло.

– Черт, – выругалась Белл, трясущимися руками закуривая сигарету, – не пойму, чего это он ворошит прошлое.

– Значит, это правда?

– Да-а. У нас с ним когда-то была интрижка.

– Но откуда ты знаешь, что именно он – мой отец?

Джейд прекрасно знала, что моногамией Белл никогда не отличалась.

– Кинлэн – мужик ревнивый, Кэсси, – ответила Белл. – Нет нужды говорить, что и отменным негодяем он был всегда. Черт возьми, я не решалась переспать с другим парнем, пока крутила с ним. – Белл глубоко затянулась, выпустила дым через нос. – В общем, Кинлэн Гэллахер – твой папочка. Тут и спрашивать нечего.

– Но ты всегда говорила, что моим отцом был рыжебородый нефтяник...

– А что? Не могла же я всему городу доложить, что Гэллахер обрюхатил меня, – резонно заметила Белл. – Кроме того, между нами существовал договор.

– Что еще за договор?

– Самый обычный договор. Он дает мне деньги – я молчу.

Мир поплыл, затуманился. Джейд прикрыла глаза, чтобы справиться с головокружением.

– И все-таки я не могу поверить в это.

– Черт побери, детка, – скривилась Белл, – ты вроде умна, но иногда кажется, что Бог дал тебе мозгов не больше, чем корове. А почему, ты думаешь, тебя так привечали на чудесном ранчо Гэллахеров? Привечали, пока ты не испортила свою сладкую жизнь, свистнув у мисс Лилиан ее дурацкие побрякушки.

– Я ничего у нее не брала – Как бы там ни было, – пожала плечами Белл, – правда в том, что ты от Кинлэна Гэллахера такая же плоть и кровь, как Шелби. Или Рорк.

На следующий день, направляясь на арендованном автомобиле в аэропорт Оклахома-сити, Джейд вдруг так затрясло, что ей пришлось съехать на обочину. Заглушив мотор, она попыталась обрести равновесие – душевное, главным образом. В голове было пусто. Остались только ощущения, и самое страшное из них – это ощущение черной зияющей дыры, которую пробил в ее жизни Кинлэн Гэллахер.

В сердце будто воткнули ледяной обоюдоострый стилет.

Весь полет до Нью-Йорка Джейд пыталась убедить себя, что мать сказала не правду. Но зачем?! Да, она не сказала Белл о примирении с Рорком, об их отношениях. И об Эми умолчала.

Для Белл все, что касалось Рорка, уже было прошлым.

Когда в разговоре с матерью Джейд начала высказывать сомнения, та четко я подробно, чего давно не бывало, изложила все подробности их отношений с Кинлэном.

Самолет начал спускаться над аэропортом Кеннеди Джейд вынуждена была признаться себе, что не было у Белл никаких причин лгать.

Кинлэн Гэллахер – ее родной отец. Она попыталась осознать, что это может значить и каково ей теперь будет жить, ощущая себя родней той же Шелби.