Радости и тяготы личной жизни

Впрочем, вряд ли это могло иметь какое-то значение. Она росла, не зная, что такое отец.

Кинлэн Гэллахер отнюдь не увлекался исполнением отцовских обязанностей. Выдал однажды порцию спермы – и все. Поведение, достойное разве что бродячего кота, регулярно обходящего свою территорию. Ничего, кроме отвращения, она к нему не испытывала Пожалуй, еще ненависть.

И желание ранить его так же, лак он ранил ее.

И Эми.

Шасси самолета коснулась посадочной полосы, и в этот момент Джейд была сокрушена – Эми глухая! Врачи так и не нашли никаких видимых причин этого серьезного порока. Но сейчас Джейд поняла все. Ее славная, очаровательная Эми брошена в мир тишины и молчания потому, что ее мать и отец – брат и сестра. Это было страшное, сокрушительное, невыносимое открытие.

Глава 14

– Мама! Угадай, фто я сегодня в фколе делала!

Личико Эми лучилось, как летнее солнышко, ручки двигались грациозно и задорно.

Обычно один вид дочки поднимал Джейд настроение. Но сегодня, взглянув на улыбающееся лицо девочки, она будто посмотрела в глаза своему греху.

– Мама!

В нетерпении Эми даже подергала мать за юбку, чтобы привлечь к себе внимание.

– Прости, малыш. Что же ты делала?

Пальцы путались, губы не слушались, но Эми, изнемогая от «тяжести» своих успехов, не заметила этого.

– Я делала наф мил. Подофди. Сейтяс плииесу.

Девочка сбегала в свою комнату и вернулась с большим, немного кривобоким пластилиновым шаром.

– Смогли, – сказала она, указывая на серебряную звездочку, налепленную на ярко-голубой поверхности. – Это Нью-Йорк. Где мы живем.

Усевшись на колени рядом с дочкой, Джейд медленно поворачивала пластилиновый глобус, пытаясь мысленно начертить линию от Нью-Йорка к Оклахоме. Длиной она получалась едва ли в один дюйм, А в реальности Гэллахер-сити, да и все, что в нем происходило, скорее находился на другой планете.

– Это чудесная вещица, дружочек, – одобрительно улыбнулась она через силу, ведь внутри у нее все было будто льдом сковано.

– Это для твоей коллектыи.

– Коллекция, – рассеянно поправила Джейд и показала Эми, как язычок должен упираться в зубы при этом звука.

– Коллекции, – повторила девочка. – Ну, тебе нлавится?

– Очень. – Джейд нарочно Медленно проговорила это слово, чтобы Эми могла по движению губ прочесть его.

– А ты знаеф, фто земля клуглая»?

То, как малышка склонила голову набок, мучительно напомнило Джейд Рорка, да так, что пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться.

– Да. Я знаю.

– И земля клутится, клутится. Совсем как калусели.

Не в состоянии говорить Джейд лишь кивала.

Глазенки Эми блеснули лукаво-вопросительным огоньком.

– А как же голова у нас не клужится?

– Не знаю, зайчик.

– Мама! – Эми опять склонила голову набок. – Потему ты не носиф науфники? Как я?

Потому что моя мать, какой бы безответственной не была, не предавалась греху кровосмешения, чтобы я родилась неслышащей, жестко сказала про себя Джейд.

– Потому что мне в наушниках слишком громко, – вместо этого ответила она дочери.

– А мама Джонни носит наушники, – настаивала Эми.

Девочка задела тему болезненную, сложную, Джейд казалось, подчас невыносимую. Хотя уходить от этих вопросов становилось все сложнее и сложнее.

– Мама Джонни – глухая, – сказала Джейд, сопроводив эти слова знаком – указательный палец от уха спускается к левой руке.

Неохотно Джейд употребляла это слово. Раньше она избегала его, но лечащий врач Эми сказал, что лучше будет девочке впервые услышать это в родном, знакомом мире, из уст любящих людей, чем от постороннего, равнодушного человека.

– Как я, – сказала Эми.

– Как ты, – кивнула Джейд.

Девочка задумалась. Прошла, наверное, минута.

– А ты любиф меня, лаз я глухая?

– Я люблю тебя. Люблю – какая ты есть.

Эми опять замолчала в раздумьи.

– Вот бы и ты была глухая, мама, – – наконец молвила она, – тогда бы мы были одинаковые.

Притянув к себе девочку, Джейд дрожащими губами зарылась в пушистую шапку ее блестящих темных волос.

Сознание собственной вины, греха не отпускало Джейд ни днем, ни ночью. В тоске и одиночестве она теперь часто лежала на кровати, уставившись в потолок, а перед глазами так и мелькали лица – Белл, Кинлэна, Рорка и, что самое невыносимое, Эми.

– У тебя жуткий вид, – с беспокойством сказала как-то Нина.

Уже две недели прошло со времени неожиданного визита Кинлэна, а Джейд все еще не могла оправиться от потрясения.

– Ничего удивительного, я очень плохо себя чувствую, – ответила Джейд, потирая спину. – Всю ломает. Наверное, я подхватила грипп.

То же самое она сказала Реджинальду Бентли, когда последний раз была у него в офисе.

Хоть она и получила недавно (с таким трудом!) повышение в отделе комплектации, думать о работе никак не получалось. И вообще, бизнес потерял для Джейд смысл. Она даже рисковала заработать репутацию ненадежного человека, так как из-за ее состояния Нине пришлось отменить выгодную поездку на съемки в Австралию.

– Я вижу, случай тяжелый – из серии «без тебя мне мир не мил», – заметила Нина. – Кажется, Рорк должен был еще на прошлой неделе приехать в Нью-Йорк.

– Он застрял в Сан-Франциско – какая-то очередная инженерная инспекция.