Радоваться жизни самой

— Значит, меня родили не Грейнджеры? — тихо спросила Гермиона, переживая весь ужас своего детства.

— Нет, малышка, — улыбнулась ей Анастасия. — Мы не знаем, кто был твоим отцом, но в любом случае, ты наша. Мы не разлучим тебя с Гарри, не бойся, да и Краснов вас одних не оставит. Вот завтра приживят тебе новое сердечко, и отправим вас домой…

— У нас нет дома, у нас ничего нет, мы никому не нужны, — заплакала Гермиона, почти ничего не понявшая, кроме того, что, возможно, все изменится.

— Вы нам нужны, дети, — произнесла Настя, кидаясь к девочке. — Очень нужны, и у вас есть дом. У вас есть целая страна, которая укроет и защитит, вы больше не одни.

— Вы не одни, — Кирилл обнял мальчика и его девочку, сейчас плачущую навзрыд так же, как плакал и мальчик.

— Мы не одни… — Гарри не мог сдержать слез, что прорвались, несмотря ни на что. — Не бросайте Гермиону, пожалуйста, — вдруг попросил он.

— Вас обоих никто никогда не бросит, — прошептала Настя. — Скоро увидите бабушку и дедушку, а там и мы приедем, да, Ларочка?

— Да, мамочка, — проговорила девочка, обнимая мальчика и его девочку.

— Если ты не против, Гермиона, будешь мне доченькой, — продолжила Настя. — А Гарри твой будет рядом с тобой, ведь разлучать вас нельзя. Хочешь, малышка?

— Ты будешь мне мамой? — будто не веря в то, что услышала, спросила Гермиона.

— Буду, маленькая, — ласково произнесла Настя, а потом погладила мальчика, замершего от этого жеста. — И тебе буду. Что там у вас сладится, жизнь покажет, но я у вас буду. И Киря будет. И много еще кто. Хотите?

— А ты больно наказываешь? — спросила девочка. — А то я от наказания в обморок падаю.

— У нас не принято бить детей, — ответила Лара, прижавшись к Гермионе. — Совсем не принято, понимаешь, сестренка?

— Разве так бывает? — удивилась Гермиона.

— У нас бывает, — твердо сказал Кирилл. — Тебя никто и никогда не тронет.

Гермиона опять заплакала. Она просто не могла выдержать такие эмоции. У нее будет мама… А Гарри чувствовал обнимающие его руки и понимал, что он больше не один. Они с Гермионой больше не одни, появился кто-то, кому не все равно. Вот вчера еще не было, а сегодня — хлоп! — и появился. Это было так необычно, непредставимо, что мальчик почувствовал головокружение. Сразу привычно-правильно задышав, он оперся на кровать, встретив испуганный взгляд своей все понявшей девочки.

— Не умирай, Гарри, — жалобно сказала Гермиона. — Я без тебя не смогу.

— Я не умру, — наконец справился с собой Гарри. — Голова закружилась просто.

— Было бы нечестно умереть сразу, как мы стали не одни, — сообщила ему девочка. — Мама, а можно тебя попросить…

— Что, малышка? — наклонилась Настя к Гермионе.

— Обними меня… Пожалуйста.

Гермиона уже успокоенно спала, когда Кирилл принялся расспрашивать Гарри. О том, как тому жилось, почему он седой, что знает о семье… С каждым ответом пацана майору хотелось запулить по Великобритании чем-то мегатонным, чтобы просто стереть в порошок всех, кто так обращается с детьми. А потом Гарри начал рассказывать о Гермионе, и волосы офицера встали дыбом. Кирилл просто не мог себе представить такого отношения к девочке, а уж рассказ о Хогвартсе, который мальчик называл исключительно тюрьмой… Что-то в этом рассказе задело слух, и Кирилл начал расспрашивать внимательнее.

Выслушав то, что ему рассказывал Гарри, Кирилл тяжело вздохнул, взглянул в потолок, произнеся какую-то непонятную мальчику фразу, а потом достал из нагрудного кармана что-то красное и резко сломал это что-то пополам.

* * *

По коридорам древнего замка шествовал мужчина, одетый в модный для десятого века костюм, с полуторным мечом на поясе, рядом с которым величаво плыла, а не шагала, молодая девушка. Оба были хмуры и молчаливы, пока навстречу им не попался Квиринус Квирелл, сразу же схваченный мужчиной за горло и лишенный тюрбана.

— С каких это пор по Убежищу разгуливает нежить? — поинтересовался Годрик. — И что оно тут делает?

— Судя по виду, муж мой, — ответила ему девушка, — оно учит детей, интересно-то как, ну-ка…

Девушка достала большой черный фиал и, игнорируя подергивания Квирелла, подхватила пальцами за ноздри обнаруженную на его затылке морду. Аккуратно вытянув духа из головы профессора, девушка запечатала оный в фиал, который отправился в карман ее платья.

— Потом с духом разберемся, а этого можешь отпустить, пусть идет, если не сдох еще, — заявила девушка.

— Да, душа моя, — ответил ей Годрик Гриффидор, мощным тычком отправляя Квиринуса куда-то за спину. — Идем дальше смотреть?

— Да, муж мой, — кротко согласилась девушка, разминая пальцы.

Артефакт, показывающий активность души Тома, остановился в тот миг, когда директора пришли арестовывать. К счастью Амелии, она не пошла с группой из пяти невыразимцев и двух авроров, а вот Аластор Грюм пошел, желая взглянуть в глаза старому, как он думал, другу. Так Аластор и умер, как и все вошедшие в кабинет — мгновенно и без всяких эффектов. Дамблдор вздохнул.

— Идеальных планов не существует, Фоукс, — заявил он. — Пошли отсюда.