Радоваться жизни самой

Северус Снейп смотрел на этих двоих, бледных до синевы первокурсников. Поттер, весь сосредоточившийся на дыхании, держащий себя в руках из последних сил, но при этом желающий защитить девочку. Защитить от него, Северуса, как и он когда-то хотел защитить Лили. И девочка, молящая маггловского Бога о том, чтобы… Что?! Северус вывалился из мыслей девочки, с неверием глядя на нее. Неужели Минерва практикует физические наказания? Иначе откуда такой ужас в мыслях ребенка?

«Нет, дети», — подумал Северус, выбирая себе совсем другую цель. Поттер был Поттером только по фамилии, в нем не было ничего от Джеймса, совсем ничего. Северус не смог себя заставить размазать мальчишку, как того хотел Дамблдор.

«Может быть я и плохой человек, Лили, но после такого я на себя даже в зеркало смотреть не смогу», — подумал нестарый еще зельевар, полностью переключаясь на Уизли.

Гарри удивился, когда господин Смерть как-то очень печально посмотрел на него и принялся смешивать с землей кого-то другого. А Гермиона в этот момент поверила в то, что Бог есть. Всей душой поверила, потому что он спас ее от наказания, как верила девочка. А еще ее спас Гарри, потому что если бы не он, то белобрысому провокатору точно удалось бы. И тогда…

Но они справились, теперь нужно было приготовить зелье, но ни Гарри, ни Гермиона не могли распознать ингредиентов. Впрочем, взглянув на поднос, мальчик понял, ингредиенты для них уже приготовлены, и теперь нужно их взять, чтобы приготовить их первое в жизни зелье. Здесь, скорее всего, есть какая-то «засада», поэтому нужно очень внимательно смотреть за тем, что будет. Сердце настойчиво долбилось в горло, дышать было трудно, Гарри держался. Он сам не понимал, как ему удается не упасть, но он отчаянно держался, чтобы не оставить девочку одну, ведь здесь есть те, которым нравится, когда кричат и плачут.

Мальчик сам не понял, как обрел цель в жизни. Цель, которая могла сохранить ему жизнь, а могла и укоротить.

* * *

Казалось, зельеварение закончится без происшествий, но у Лонгботтома взорвался котел, обжигая мальчика, за что с него были сняты эти загадочные баллы. Гермиона понимала теперь, почему профессор МакГонагалл пригрозила ей наказанием, наверное, женщина не хотела наказывать сразу, а желала, чтобы девочка помучилась. Гермиона знала таких… Которые предупреждали, а потом… Таким был папа, который мог предупредить утром о том, что вечером… В школе было страшно! Если бы не Гарри…

Они шли на следующий урок, когда Гарри внезапно прижался к стене, дыша, как собачка. Но из глубины коридора надвинулся черный ужас, и мальчик снова задышал нормально, через минуту повернувшись в сторону ужаса, низко поклонился. Девочка решила, что Гарри знает лучше, и присела в книксене, как учили на уроке бальных танцев. Получалось, что ужас, которого Гарри зовет Смертью, помогает?

А Северус Снейп, которого сын Лили называл Смертью, отправился на короткое совещание к Дамблдору, на котором не удержался, ехидно выдав старой кошке:

— Хочу напомнить, Минерва, что в Хогвартсе телесные наказания запрещены, а наказания девочек — во всей Великобритании.

— Что вы имеете в виду? — удивилась профессор МакГонагалл.

— Вы знаете что, — зельевар посмотрел на Минерву с брезгливостью. — Иначе почему вас до обморока боятся дети?

— Минерва, что это значит? — Дамблдору совсем не понравилось то, что он услышал. Это могло иметь совсем нехорошие последствия для него лично, что сейчас было совсем не вовремя.

Впрочем, ни Гарри, ни Гермиона всего этого не знали. Они шли на следующий урок — урок трансфигурации, который вела самая страшная женщина во всем Хогвартсе. По крайней мере, для Гермионы это было именно так. Гарри старался успокоить девочку, но он и сам понимал, что защитить ее от профессоров не сможет, разве что договориться с экзекутором, но, судя по всему, эта женщина любит получать удовольствие, а с ней не договоришься.

Чем ближе был кабинет, тем бо́льшая паника охватывала Гермиону. Девочку била крупная дрожь, и она ничего не могла с собой поделать. Пользуясь школьным правилом «на первой парте менее заметно», Гермиона и Гарри уселись за первой партой. Мальчик держал себя в руках, балансируя на очень тонкой грани, а девочка молилась чуть ли не в голос, она была согласна на что угодно, лишь бы профессор МакГонагалл не обратила на нее свое внимание. А профессор, в виде кошки сейчас сидящая на столе, о чем многие знали, потому что это был второй урок, была в совершеннейшем недоумении. Она слышала, как девочка торопливо молилась даже не Мерлину, а маггловскому Богу, чтобы тот защитил эту девочку от нее, профессора. Неужели девочка настолько испугалась? «Но этого не может быть», — подумала профессор, со звонком превращаясь в человека.