Радуга 1

— Как хотите, — наконец, сказал он. — Только я бы Вам не советовал: я-то подготовлен к некоторым возможным сюрпризам, для Вас же неожиданности могут быть причиной расстройства здоровья.

— И то ладно! Незачем мне на старости лет искать себе на задницу приключений — махнул рукой Великанов. — С крысами действительно вышла оказия. Напился за неделю упорной пьянки до соответствующего уровня и побежал веником крыс сметать с главного двигателя. Да еще капитана известил. Тот был тоже профессионал, правда по тараканам. Не смог вытерпеть конкурента — и меня ласково турнули. Так вот и погнали меня крысы с моря.

Шурик сочувственно вздохнул и пошел наверх. Получалось, что любое слово могло обрести свойство радиоволны, мотаясь в пространстве, пока какой-нибудь удалец, поисковик «белого шума», не словит его на свой допотопный приемник. Причем, что характерно, чем больше злости было вложено в интонацию, тем больше вероятности, что кто-нибудь когда-нибудь что-нибудь да и услышит и разберет. Это, как заряд в батарейке. Доброе слово всегда найдет отзывчивое сердце, которому и отдаст всю свою доброту, разрядится полностью. Злое же — лишь частично воспринимается объектом, которому было предназначено (иначе все злодеи бы давным-давно перемерли — а они вон, по телевизорам сидят и козьи морды строят), и дальше продолжает бороздить пространство, пока энергия не кончится. «Белый шум» — это негатив, а где он есть — должны быть и те, которые в этом видят счастье: нечистая сила. Причем, в любом проявлении — в потустороннем, бесовском, и в человекообразном — ловящим кайф от издевательств и страданий.

Шурик приспособил поодаль от телевизора средних размеров прямоугольное зеркало, изъятое по случаю из гаража, причем соседского. Сосед дал в безраздельное пользование. Место, где разместились два источника будущих сигналов, по наитию, всплывшему от давнего детского впечатления просмотра «Вия», очертил меловым кругом.

Вроде все, можно щелкать выключателем, что Шурик успешно проделал. На часах случилась полночь, он потрогал пальцами нательный крестик и принялся ждать.

«Контесса» зашипела и наполнила свой экран устойчивой рябью, перемежающейся со снегом. Шурик взглянул в зеркало, но и там была та же картина. «Белый шум» на одних и тех же частотах постоянно не работал. Он требовал внимания и участия. На сей раз пришлось миллиметр за миллиметром крутить рукоять настройки в течении минут десяти, пока, наконец, в неровном гудении расслышался слабый женский крик. В первый раз, когда приемником служил «Илья Муромец», Шурик бы и не обратил на это никакого внимания, но теперь он уже сделался более продвинутым «слухачом».

Он еще гораздо осторожней начал прикасаться к настройке, не бывая порой уверен, сместил он диапазон на долю миллиметра или нет. Истошный крик: «Сдохни!» засвидетельствовал, что настройка проведена успешно. Осталось наблюдать.

А динамики уже захлебывались нечеловеческими улюлюканьями и злобным истерическим хохотом. Ругательства сыпались, одно изощреннее другого. В зеркале — полная зеркальная картина. Хотя, приглядевшись, Шурик начал различать разницу. В телевизоре крики не вызывали никаких изменений в ряби, в зеркале — что-то дергалось, проявляясь и тут же пропадая. Наконец, после особо четко прослушивавшегося длинного и витиеватого ругательства в отражении удалось разглядеть что-то, что напоминало собой дергающийся в разные стороны бублик.

Боже мой, да это же рот! Шурик даже подался вперед, чтоб убедиться в том, что это не игра его воображения. В тот же миг что-то хлестко, сбивая на пол очки, ударило его по лицу. На мгновение зажмурившись, он различил слова: «Ад пришел. Дорогу, твари!» Зеркало проявляло что-то, но времени наблюдать не было: Шурик лежал внутри круга, надо было выползать. Почему-то он не сомневался, что очерченная им линия сможет защитить, но руки и ноги отчего-то наполнились ватой, как во сне. В отражении экрана уже можно было различить очертания двигающейся из стороны в сторону, словно извивающейся, головы, изрыгающей проклятия: «Душу выпью!»

— Крестит мальчика тот старец и дитя благословляет: «Карьялы король да будешь, Власти всей ее носитель!» Руна 50 «Калевалы», — сказал Шурик и закусил до крови губу. Надо было двигаться.

Он и не заметил, как извернулся за пределы круга, но, тем не менее, облегченно вздохнул: спасен. Спасен? В зеркале достаточно ясно обрисовалась голова, причем не просто голова, а напрочь лишенная и кожи, и мышц, и сухожилий, и даже волос — череп. Клыки черепа — просто зубами эти средства вымогательства денег стоматологами назвать было нельзя — двигались вверх-вниз, как пилы, начали проступать огромные рога, уходящие за пределы зеркала. Даже в пустых глазницах принялся проявляться какой-то дьявольский красный огонь.

— Назовись! — закричал Шурик, не придумав ничего лучше.

— Баал! — прорычал череп.

Властелин мух, один из герцогов Преисподней? А где мухи? Обманывает, гад. Что же получается: Великанов крыс подметает, а он, сотрудник «Дуги» с зеркалом разговаривает?