Радуга 1

— Да я тебе за такие слова в бараний рог! — обрел дар речи заместитель. — Ты знаешь, кто я такой?

— Сейчас я своих с ОМОНа крикну, тогда поговорим! — очень веско добавил его приятель и полез в карман за телефоном.

— Ладно! — миролюбиво поднял весло человек с лодки. — Зови свой ОМОН, да еще и налоговую полицию впридачу.

Перед словом «ОМОН» было, конечно, употреблено обиходное дополнение, но оно было настолько нецензурным, что повторять нет смысла — и так каждый знает.

Закончив свою реплику, парень пихнул веслом мужчину, достающего телефон, тот оперся о плечо друга, и они вывалились в воду. Спасательные жилеты на них обоих были козырные: с множеством кармашков, со свистками и фонариками, а также брошюрами «Как вести себя на воде».

Люди зацепили освобожденную от экипажа лодку и чуть отплыли вместе с ней в сторону, потом не спеша побросали сети обратно в озеро, собрали всю рыбу и перегрузили к себе. Один из них повернулся к изрыгающим проклятия и угрозы:

— Вы — хозяева жизни. А значит ли это, что вы бессмертны? — спросил он, махнул рукой, и они, запустив мотор, ушли куда-то в Ладогу, волоча за собой трофейную лодку.

Лодку потом прибило к берегу, два окоченевших тела с мертвыми телефонами тоже. Мобильники имеют свойство самоотключаться, едва только оказываются во враждебной микросхемам водной среде.

Толика с товарищем хоронил почти весь город. Народ плакал, не стесняясь слез. За двести километров от них тоже хоронили двух человек. Полгорода на кладбище стреляли салютами, обещали всем отомстить, клялись продолжать дело, но никто не плакал — наверно, очень крепкие люди были.

Ладога брала к себе всех, не считаясь с морально-волевыми качествами. Гибли и замечательные честные люди, и полная мерзость, забывшая понятие «совесть». Аполлинарий, получив сводку о трагедиях на озере за прошедший с момента обнаружения древней ладьи месяц, схватился за голову. Однако, по-прежнему «Радуга имела место быть».

— Пока, — прошептал Аполлинарий. — Пока еще так.

23. Негородской диггер

Иван Вонславович, вообще-то, к диггерам действительно не имел никакого отношения, разве что по определению своих вылазок на ладожское, либо онежское побережье. Диггеры, настоящие, организованные, объединяются в группы, называются «Дети подземельев», или «Тоннельные волки», или еще как-нибудь, носят на головах банданы с черепами, приобретают в специализированных магазинах дорогущее спецснаряжение (например, если фонарь — то обязательно «Maglight», а не китайский суррогат), пьют в барах пиво и виски, ходят на концерты «Метлы» (Metallica, в простонародье), гоняют на «харлеях» и вообще не очень себя в денежном плане сдерживают. Имидж, что поделать. У них Уставы — никогда не ходить под землю в одиночестве, всегда иметь запасные батарейки фонарику, всегда отмечать маршрут, носить комбинезоны с капюшонами и светоотражателями, без страхующей веревки — ни шагу, и тому подобное. У них — лидеры и обязательные стукачи. У них трагические сообщения в интернете, как кого-то унесла подземная река, внезапно изменившая русло, как еще у кого-то большие и радиоактивные крысы недоброжелательным плевком прожгли одежду, кожу и сердце, как они то, как они сё. Всех диггеров пасут менты. Ваня же не любил, если его пас кто-нибудь, кроме своей жены.

В городских канализационных стоках он не лазал, к запретным объектам не выходил, тайных бомбоубежищ не находил. Он специализировался, если так можно назвать это маленькое хобби, на населенных пунктах, в коих жили люди последний раз лет двести, а то и триста назад. Зачастую от них не оставалось никаких материальных свидетельств, только какое-нибудь упоминание в стародавних преданиях. Иван выезжал на объект, разбивал палатку и внимательно осматривал сопутствующую местность, делая замеры высот, обращая внимание на характер растительности и близость водоемов. Его целью было найти доступ, пусть разрушенный, в подземный ход, который просто обязан был быть в изначальных людских поселениях. Этот тайный лаз должен был вести непременно к воде, и никак иначе.

Заниматься поисками в свое удовольствие ему мешало отсутствие денег. Точнее — их заработок. Каждые два месяца приходилось ехать на контракт, «чтобы было не так мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Бесцельно — это когда без средств к существованию. У него даже нашелся компаньон — Шура Суслов, совершенно свободный человек, если не считать работу — четырехмесячные контракты, всякие отдыхи с женой в Турциях с Египтами и непрекращающиеся ремонты. Короче, нет-нет, да и находилось время, чтобы с корешем Ванадием поездить по диким и безлюдным местам, где, обильно обрызгавшись репеллентами, можно было спокойно попить водки, половить рыбки, помахать лопатой и потом поползать по обнаруженным пустотам. Шура Суслов любил экзотику.