Радуга 1

Самое главное качество, которым они обладали в полной мере — это крайне наплевательское отношение к замкнутым пространствам и способность рационально мыслить в любых ситуациях. Профессиональное приобретение — оба трудились старшими механиками на судах не под российскими флагами.

Иван считался антидиггером, потому что начал увлекаться поиском подземных реликвий и артефактов в совершеннейшем одиночестве. Он не хотел, чтобы местное население, заметившее его появление в лесу, ошибочно причисляло его к «черным следопытам», что было очень чревато. Могли появиться информированные менты, чтобы поискать поживу или просто прибить. Могли возникнуть настоящие бессовестные поисковики оружия и регалий военных времен, те вообще церемониться бы не стали. И Ваня маскировался, как мог. А мог он только с помощью энного количества бутылок водки. Всегда прикидывался пьяным и чудаковатым искателем уединения, если, вдруг, наведывались незваные гости. Конечно, мигрирующие бомжы и бичи, разномастные чурки, присосавшиеся к лесным промыслам, получали от него вполне жесткий отпор, для чего он возил с собой малый охотничий арбалет с полетом болта на сто пятьдесят метров. Словом, Ваньша был готов к неожиданностям, связанным с пресловутым «человеческим фактором».

С Сусловым болтаться было интереснее. Во-первых, всегда можно поговорить, посоветоваться, во-вторых — безопасней.

Забравшись в самый первый раз совместно в олонецкую деревню Сарьмяги, что недалеко от Ладоги, Суслов долго не мог понять, чего они тут забыли среди старых карельских домов с не менее старыми жителями, а также новых коттеджей с бывающими только наездами постояльцами.

— Чего тут искать-то? Озеро — в добрых десяти километрах, все древности времен советской власти, разве что старое кладбище, — недоумевал Шура. — Мы же не гробокопатели!

— Да, здесь, действительно ловит нечего, только недоумение, — ответил Иван, направляя машину своего приятеля, приспособленный к дорожным капризам Nissan-Quashkai, через всю деревенскую пятидесятиметровую главную улицу. — Но ведь не всегда же здесь был такой пейзаж, как нынешний.

— Да, — согласился Суслов. — Вот однажды были мы в гостях у одного приятеля — он купил дом с баней и двухметровыми сорняками не так далеко отсюда, в вепских краях. Дом — приличный, но требовал деятельного участия в своей реанимации. Баня — по черному. Мы ее затопили — греется, даже попарились от души, правда, пол провалился под первым же банщиком. Но дело не в этом. Где-то в углу участка обнаружился старый фундамент. Пес-то с ним, но там попалась на глаза кому-то монетка. Старая, древняя, да, к тому же, китайская. Казалось бы — откуда? Выяснили у местного населения, плохое место — тот фундамент. После революции был там барак — не барак, но пристанище двадцати вооруженных революционных солдат. Были они все сплошь — китайцы, жили кагалом, истребляли контрреволюцию, как и положено. А монетку потеряли, наверно, потому, что их там и сожгли — безобразничали очень. Правда, потом две трети населения деревни латыши расстреляли. А с первого взгляда — и не скажешь, фундамент, как фундамент.

Шура нежился на пассажирском сидении с бутылкой белорусского пива в руке. Он недавно вернулся с очередного контракта и радовался жизни. Скоро предстояло лететь в Египет, туда, где все включено — там не до баловства.

Иван помнил, как его бабуся поминала китайских чертей и латышских нехристей, бесчинствовавших везде, куда их направлял РВС. Долгое время он и не знал, что те за ежедневный паек с белой булкой были самой действенной силой банды евреев из Южного Бронкса Нью Йорка, что на немецкие деньги совершили в России переворот 17 года.

Они въехали в лес и остановились лишь только тогда, когда на смену соснам пришли кривые березы и чахлые осинки.

— Дальше — Сармяжское болото, — махнул он рукой. — Если ты еще способен логически мыслить, то болота сами по себе не образуются. Да и специально их никто не разводит. Во всяком случае, я такого не припомню. Это раньше была Ладога, только потом постепенно отступила, оставляя за собой стоялую воду, зарастаемую мхом. Глубина здесь приличная, вода — отличная, сверху метра три торфа. Нас он, этот торф, не интересует. Впрочем и вода тоже. Вот былое поселение — наоборот.

— Ну и где оно? — спросил Суслов, вылезая из машины.

— Будем искать. Затем сюда и приехали, — ответил Иван и подмигнул. В руках у него оказался портативный переносной холодильник, где настаивались различные напитки, в основном благородные: водка та и водка ся, а еще пиво. — За приезд на место археологических успехов! Отдых начинается!

Они сноровисто обустроили себе бивуак, предполагая провести наедине с природой три дня. Времени было вполне, чтобы отдохнуть как следует, поэтому первым делом было решено отправиться на рыбалку. До ближайшей речки было с километр, до Ладоги — раза в четыре подальше. Заранее заготовленные черви уже истомились в банке из-под кофе и жаждали броситься в воду и наловить там рыбы.