Радуга 1

— Мне нужна от тебя маленькая помощь, — наконец, повторил Куратор.

— Бывает, — пожал плечами Аполлинарий.

— Мне нужно взглянуть на Пламя. Только взглянуть. Я его в руки не возьму. Сдам всю свою клиентуру, финансовые потоки, акции прошлые и предстоящие.

Аполлинарий слегка озадачился: за один взгляд выкладывать все, чем оброс за все свое существование можно было только в одном случае. Куратор клал на кон то, что ему не должно было больше пригодиться. Цена так дорога только по причине спасения жизни своих близких, либо, за отсутствием таковых, самого себя. Значит — он решил покинуть этот мир, отбросив все, ставшее ненужным.

— Неужели все так плохо? — спросил он.

— Скоро сам поймешь, — ответил Куратор. — Ну так как насчет маленького одолжения за столь соблазнительную компенсацию?

— С чего ты решил, что Пламя у меня?

— Аполлинарий! Вопрос неуместен. Если я пришел к тебе, значит убежден, — сказал Куратор.

Аполлинарий согласно кивнул головой. Но это отнюдь не означало, что он принял предложение своего собеседника.

— Могу я поинтересоваться, зачем тебе нужен собственный взгляд, ведь есть же в запасниках музея фотографии?

— Не надо играть со мной, — невозмутимо возразил Куратор. — Сам же прекрасно знаешь, что никаких описаний, ни, тем более — фотографий, нет нигде: ни в музее, ни в отчетах археологов, ни в этом Олонце.

— Мой ответ — нет, — сказал Аполлинарий, пришедший к решению. — Ты, как я понимаю, не будешь успокаиваться. Что же, война — так война. Может быть, попытаешься произвести впечатление, показав свой истинный облик?

Сатанаил вздохнул, как показалось — с долей огорчения, посмотрел зачем-то в небо, потом сощурил глаза в ненавидящем взгляде. Аполлинарий свои глаза не отвел, постепенно созерцая проявляющуюся, как фотобумага в проявителе, личину Зверя.

— Превосходные клыки! — наконец, проговорил он. — Теперь понятна причина уникальности скелетов саблезубых тигров. Приступим прямо сейчас?

— Нет, зачем же, — с трудом проговорил Куратор. Несмотря на желание одним ударом оторвать голову этому самоуверенному человеку, он научился за все прошедшие века себя контролировать. — Может быть, я потеряю некоторое время, но ваши убытки будут в конечном счете просто невосполнимы.

— Поживем — увидим, — ответил Аполлинарий и, не прощаясь, пошел к себе в офис.

27. Андрусово

Иван пытался уговорить себя, что Суслов рано или поздно должен вернуться, отсрочка поездки к очередному месту изысканий ничего не решит: если за столько веков никто не попытался приблизиться к мифическому тоннелю под Ладогой, то еще за один месяц ничего не изменится. Шура Суслов задерживался на контракте: он сжал зубы и стиснул кулаки, согласившись на граничащую с приказом просьбу работодателей провести на пароходе еще один месяц. И гуляющий на свободе Иван, вернувшийся всего пару дней назад, и сам Шура прекрасно понимали, что судовладельцам на свои экипажи глубоко плевать, а на российские — еще и нагадить. Но Суслов поддался искушению любого моряка, высчитывающего перспективу — он прикинул, что в случае нынешней переработки следующий контракт закончит перед Новым годом. Наивно, конечно, строить планы в таком неблагодарном деле, как морская практика, но очень соблазнительно. Короче, Суслов поддался.

А Иван, старательно готовящийся к предстоящей экспедиции в течении нескольких месяцев, вынужден был ждать у «моря погоды». Искать нового компаньона было нецелесообразно, но коротать драгоценные дни отпуска в непременном квартирном ремонте, поездках в финские магазины, в алкогольной атаке на организм и пытке свободным временем оказалось тяжеловато. Время уходило, вероятность следующего контракта становилась все более зримой, а на улице, как на грех установилась такая замечательная погода, что Ваня сломался.

— Люда, можно я съезжу на денек-другой на Ладогу? — спросил он у супруги.

— Ванечка, если ты меня спрашиваешь, значит ждешь только положительный ответ, — ответила она. — А Суслова не будешь ждать?

— Да подлец он, этот Суслов, — махнул рукой Ванадий. — Меня на сто миллионов тысяч долларов променял. Не могу больше ждать.