Радуга 2

— А тебе что за дело? — тот опять уставился перед собой. — Только остановился, вещи вытащил из багажника. Знал бы, что такая гадина попадется — уехал бы сразу же. Заплатила, тварь, не торгуясь. Чем там брызнула? Или укол какой? Все пропало. Стоял у машины — и вот уже в подземелье. И мешки шевелятся. Не, ну ты посмотри, как кинули?

— Так ты таксист что ли? — понял, наконец-то, Иван. — Таксист, — согласился мужик. — Был. Где теперь моя- машина? Кинула, тварь. Из Москвы шмыгнет — и ищи потом. И ведь ни один мент заявление не примет. Придется платить. Да, здесь тридцаткой не отделаться.

Ваня никогда не любил таксистов. Подлая и наглая когорта бездельников, спекулирующая наличием автомобильных прав. Их цель всегда была и всегда будет — нажива. Заработки любой ценой. Моральных норм никаких. Надо перевезти деньги от престарелой бабушки, все ее накопление за жизнь, все ее «гробовые» деньги — с превеликой радостью. На чувствах старого человека решили нагреться нелюди, позвонили, что сын (дочь, внук, внучка) попал в милицию и та, неподкупная и честная, теперь требует сто пятьдесят тысяч, чтобы «отмазать» от тюрьмы. Принимает таксист деньги от шатающейся, дрожащей и плачущей бабульки и преспокойно уходит. За десять тысяч комиссионных отправляет оставшуюся сумму куда-нибудь в Анапу банковским переводом и ни о чем не беспокоится. Какая, нахрен, совесть? Деньги! Взорвали чурки людей в поезде или аэропорту — таксисты тут как тут. За «сто счетчиков» вывезут к ближайшей станции метро или в окрестности. Горе у вас? А нам по барабану. Заплатишь — помогу. Нет денег — подыхай. У аэропортов и вокзалов, у гостиниц и ночных клубов рубят «капусту» пузатые дядьки с ноликами вместо глаз. Какое государство — такое и такси. Но разве не бывает исключений? Разве нет честных, работающих за счетчик, не общающихся с бандитами, не наживающихся на горе? Есть, но Иван таких не встречал. Это исключения, которые только подтверждают правило. Таксист, как и мент — это образ жизни.

— Так что же ты сидишь тут, в стенку смотришь? Иди к- метро, там нет твоих «мешков», — предложил Ваня. — Москва, знаешь ли, слезам не верит.

— А ты мне заплатишь? — ответил тот, резко подымаясь. — Глаза его, тем не менее, оставались какими-то бешеными.

— Заплачу, заплачу, — ответил Иван, на всякий случай- отодвигаясь подальше и подымая свой арбалет.

— Не, ну ты посмотри, как кинули! — сказал мужик и вышел- из бытовки. Он двинулся в правильном направлении, по своим следам, наверно.

Иван на некотором расстоянии двинулся следом. Вдруг, таксист, закричал, как резаный: «Мешки! Мешки! Опять кинули!» и заметался из стороны в сторону, как заяц в лучах фар. Что-то сейчас же сбило его с ног, Ваня с арбалетом бросился на помощь.

Это что-то действительно напоминало обесцвеченный мешок, деловито и стремительно обволакивающий замершего на земле с выпученными глазами таксиста, как чулок ногу. Пока Иван в некоторой доле смущения пытался придумать, как бы, не повредив мужика, снять с него эту напасть, на него тоже кто-то прыгнул. Он стрельнул, болт легко пронзил летевший мешок и воткнулся в стену. Странная тварь сморщилась, как резиновый матрас, проткнутый гвоздем, и опала вниз. Ваня сразу же вытащил верный альпеншток и, примерившись, несколько раз ударил поглотивший мужика мешок, стараясь попасть в районе ступней человека. Из образовавшихся дырок вытекла некая желто-коричневая жижа, а сама тварь, похоже на то, не перенесла вентиляции в своем теле и испустила дух. Иван хотел, было, уже вызволять таксиста, как бросил взгляд на молоток: в местах соприкосновения с жижей дерево рукояти почернело, словно обуглилось.

— Хороший желудочный сок! — сказал он, отходя от тела в- «мешке». — Как кровь у «Чужого».

Ваня несколько раз воткнул альпеншток в стену, пытаясь вытереть капли едкой, как кислота субстанции, выдернул обнаруженный болт и пошел обратно. Вот, оказывается, какие «мешки» имел ввиду спятивший таксист. Бесцветные, пустые, охотятся; коричневые, полные, уже наохотились.

Сзади ощутилось движение: это гигантскими прыжками мчались на дичь другие мешки, поздно прочухавшие. Бросив взгляд за спину, Иван отметил, что на сдутых тварей бросились их соплеменники. Одна вывернулась на мешке с таксистом, другая — на пустом неудачнике. Дальше наблюдать было некогда, он закрыл за собой дверь бытовки, решив переждать. Несколько влажных шлепков по двери, открывающейся наружу, никак не могли повлиять на доступ внутрь. Судя по всему, интеллект у прыгающих желудков был никакой, так что можно было вскипятить себе чаю.

Иван просидел в бытовке совсем недолго. Мешки, потыкавшись по стенам, ускакали обратно на промысел, то есть к ближайшей ветке метро. Невско-Василеостровской, пожалуй. Он попил благополучно заваренный чай с шоколадкой и двинулся дальше.