Радуга в сердце

По звонку Ольга напоминает, чтобы я обязательно заглянул, без уточнений куда именно. Но так как делает это она при половине класса, в коридоре меня со всех сторон засыпают вопросами.

Сначала Дианка, с которой мы по негласному сговору шифруемся, повторно благодарит, теперь словесно, и заводит тему про мою физиономию. Спрашивает, кто это меня так и главное – когда. Не успеваю что-то придумать, как допрос подхватывают Конопушка и Вика, строя свои далёкие от истины предположения.

А потом нас нагоняют Никольский с приятелем, и дело принимает совсем неожиданный оборот.

– Да уж, – театрально вздыхает Сутулый над ухом, вклинившись между нами с Дианкой. – Ты, Иванов, конечно, персонаж. Тебя, говорят, и здесь уже к психологу вызывают. Пойдёшь?

– Обойдутся, – бурчу себе под нос, пустив мимо ушей его "и здесь".

Мы всей толпой спускаемся по лестнице. Народ направляется в столовку, а я пока фиг знает, куда иду.

– Сходи, Иваныч, – язвит Никольский. – Обязательно сходи, не откладывай. А то что-то первый ряд у нас потихоньку в кунсткамеру превращается. Сначала Чёрный со своим фурункулом, потом Сифачка, теперь вот ты…

– Чё ты сказал?! – как спичка вспыхиваю я и хватаю его за грудки, а точнее, за болтающийся как коровий хвост галстук.

Нас оглушает визг, девчонки наперебой что-то кричат, Дианка пытается разжать мне пальцы.

– Ещё раз из твоего рыгальника вырвется это слово, – продолжаю, глядя в его выпавшие из орбит глаза, – я за себя не отвечаю, ты понял?

– Ваня, Ваня, прекрати! – причитает кто-то.

– Ээ, ты полегче, ты неадекватный что ли, правда? – Сутулый пытается отстраниться. – Что я вообще сказал-то? Это ж шутка была! Красавчик ты, красавчик, успокойся.

– Её зовут Аня, – шиплю ему в лицо, но, краем глаза заметив училку, всё-таки убираю руки.

– Что здесь происходит? Что за столпотворение? – возмущается очередная незнакомая мне тётка. – Никольский, Дементьев!..

– Это всё он, это Иванов! – стучит Дёма, как первоклассник. – Это он начал…

Улавливаю, что толчком в бок Сутулый затыкает приятелю рот.

– Великолепно! Иванов, Никольский, Дементьев – ко мне в кабинет! – разруливает тётка и, клацая каблучками, спускается вниз по ступенькам.

– За что, Илона Васильевна?! – в унисон взвывают парни. – Драки ж даже не было! Мы в столовку опоздаем, мы же так с голоду помрём!

– Это кто? – интересуюсь у Вики, но заметив, что пропала Дианка, тут же забываю свой вопрос.

Уже на первом этаже выхватываю взглядом золотистые кудри – моя новая любовь заворачивает за угол, и я теряю её из виду. Кто-то подталкивает в плечо. Оборачиваюсь, натыкаюсь на огромный клюв Никольского и оказываюсь втиснутым в помещение с бледно-жёлтыми стенами и ядовитым запахом свежей краски…

Глава 16

Не бывает худа без добра. Да, банальщина, и да, все это слышали. Но лично я в этом убеждался далеко не единственный раз.

После сегодняшней классухи со своими психологами, нравоучительной беседы у завуча, а также ссоры с Дианкой я мало надеялся на положительный исход дня. Но, как ни странно, оно случилось.

Мне позвонил знакомый парнишка и предложил работу. И, к счастью, не вагоны разгружать – с моим ребром это пока недоступно – а сделать то, что мы с пацанами делали как минимум с десяток раз – просто поклеить обои. Только очень срочно, буквально за одну ночь.

Когда мы встретились, Лёха – так зовут парня – объяснил, что «этому полудурку» приспичило устроить своей благоверной сюрприз.

Я, конечно, радостно согласился и теперь сижу в чужой квартире, с полудурком по имени Дима, жду, пока в ведре разойдутся те сопли, которыми нам предстоит сегодня покрыться с головой.

Димон угощает сигаретами, пиццей и пивом. В пустой бетонной коробке, в которую превратилась ещё несколько часов назад жилая комната, воняет пылью и сыростью, а наши голоса звучат гулко, отражаясь от ободранных стен.

Сначала он поясняет, по какому поводу срочность. Всё просто – у его жены завтра днюха, а в квартире неоконченный ремонт. Парень долго маялся с выбором подарка, пока какая-то сволочь на работе не подкинула ему столь гениальную мыслю.

Но как-то плавно наш разговор перетекает совсем в другое русло.

– А она сама-то где? – спрашиваю я, имея в виду ту, ради кого стараюсь. – Работает что ли?

Пока напарник возюкает кистью по стене, как будто «Мону Лизу» пишет, я на полу состыковываю рисунок и нарезаю рулоны на куски.

– Так на сохранении лежит, завтра, по идее, отпускают, – отвечает Димон.

– В каком смысле? – спрашиваю, не понимая, о чём вообще речь.

– В смысле, что ребёнок у нас будет, – и смеётся.

– Поздравляю, – говорю первое, что приходит на ум, но про себя, конечно, вовсю ему сочувствую.

Всего двадцать один год парню – совсем его жизнь не щадит.

– Спасибо. Но пока не с чем особо, вот как родим, тогда поздравишь.

На щербатом лице появляются марианские впадины от улыбки. А меня почему-то резко тянет тему сменить.

– А ты чего халтуришь? Смотри, ты пропустил.

– Да ладно, где?

– Да вон, стена сухая…

Последний огрызок мы лепим вверх тормашками, но нам обоим пофик, так как на улице уже светает, и до отупения хочется спать.