Радуга в сердце

Единственный чел из встретившихся на пути, на которого была хоть какая-то надежда, меня жёстко и безжалостно обламывает – говорит, что пока ничего. Ни листовок, ни расклейки объявлений, ни даже какого-либо каторжного труда, хотя на него я вряд ли сейчас способен. Всё равно благодарю, напоминаю, на всякий, свой номер и прошу свистнуть при первом же варианте.

Без сети фигово. А ещё фигово, что меня три с половиной года не было в городке. Все бывшие школьные приятели давно позабыли, как я выгляжу вообще. Я теперь здесь чужак и никому не упёрся.

Возвращаюсь в жутком настроении. Плюсуй к этому надоедливую боль в боку и то, что я уже почти сутки не курю, и поймёшь, насколько мне хреново. А дома меня, конечно же, поджидает очередной скандал.

Сначала всё ровно. Я скидываю в прихожей рюкзак, стягиваю олимпийку и кеды и, как мышь пробравшись на кухню, нарочно не включаю свет. Лёгкое головокружение от голода и тотальная усталость отправляют моё туловище прямиком на диван.

У нас на кухне стоит маленький такой диванчик, вечно заправленный каким-то покрывалом или я фиг знает, как ещё назвать. Чехол, в общем, это тоже бабушка вязала. Даже бывшие жильцы не поменяли его.

Почему-то именно сейчас я понимаю, что моя бабка, как я её называл, была самым родным и дорогим мне человеком, и только ей я был действительно нужен, причём, со всеми закидонами, такой, как есть.

Холодно.

Так холодно раньше здесь не было. Бабуля всегда готовила что-то, и квартира наполнялась сытными запахами и теплом. Каждое утро она пихала в меня кашу, которую я отказывался жрать. Но не потому, что не люблю эту несчастную кашу – они вообще всегда разные были, и я все любил, – а просто потому, что мне вечно куда-то припекало и банально было некогда нормально поесть. Хватал на бегу пару ложек и удирал, не сказав спасибо.

Я заставляю себя подняться и припадаю к гремучему холодильнику. Открыв его, начинаю изучать содержимое полок. На нижней большая кастрюля с какой-то жижей. Да, оно умеет готовить, только вот готовит всегда несусветную дрянь. Её стряпня для меня как хинин – в горло не лезет, а потому за последние годы я некисло подскинул.

Обнаруживаю колбасу, с жиром, как я ненавижу, захлопываю дверцу, начинаю шариться в потёмках, искать хлеб. Но едва нахожу его – по глазам бьёт яркая вспышка, а со стороны двери раздаётся шипение Ли.

– Пришёл?..

Она делает паузу, как обычно, оглядывая мою персону, как какое-то дерьмо, встретившееся на пути. Которое придётся обойти, но как именно – надо прикинуть. Я, тоже включаю привычный игнор – и продолжаю заниматься тем, чем занимался. В данном случае, пилю тупым ножом батон. Включенный свет, кстати, значительно упрощает задачу.

– Опять молчишь? Ну-ну, – она присаживается на бабулин хенд мейд. – Вань, чего ты добиваешься, а? Поешь нормально, суп в холодильнике. Ты понимаешь, что на тебя уже смотреть страшно? Ты что, хочешь, чтобы люди думали, что я тебя здесь голодом морю?

Я уже соорудил себе бутер, но не могу есть при ней. Стою, потупив взор, размышляю, куда б податься. В итоге решаюсь спрятаться в своей комнате, убираю продукты по местам, бодрым шагом направляюсь на выход… Но тут у полоумной, словно пробка из бутылки шампанского, вылетают остатки мозгов.

– Я сказала – поешь суп! – визжит она.

И, вскочив с дивана, дёргает меня за футболку.

Я вонзаю в неё взгляд – и на миг парализую. В расширившихся донельзя зрачках застывает ужас…

Такое непозволительно близкое расстояние между нами опасно. Мы как материя и антиматерия с ней, нам нельзя одновременно находиться в одной точке пространства. К счастью, это понимаю не только я…

Медленно разжимаются пальцы, хватка слабеет. Я снова беру со стола свой бутер и делаю ещё одну попытку уйти.

Но припадок Ли вдруг возобновляется с удвоенной силой:

– Сколько можно игнорировать меня, Вань?!! Что я тебе сделала, что ты так меня ненавидишь?! Ну что я, виновата, что ли, что всё сложилось именно так?! Неужели нельзя понять меня, ты же взрослый уже парень!

На её вопли в дверях возникает Вован – и внезапным ударом впечатывает меня в холодильник…

В глазах вспыхивают искры. Жгучая боль осаживает на пол, а по пальцам пробегает шустрая тёплая струйка. Сквозь муть различаю яркие капли крови на куске колбасы…

– Он что, опять тебя доводит?!

– Вов, ты что?! Ты же ему нос разбил!

Она припадает ко мне, и тут уже я срываюсь:

– Не трогай, поняла?! Не касайся! Разуй глаза лучше на ё**ря своего! Он же на мне только тренируется, чтобы тебя потом х**чить!

– Чё ты сказал?!

Одной рукой подцепив за грудки, вторую Вован заносит для удара, но перехватившая её Ли переходит на ультразвук.

– Володя, пожалуйста, не надо!!! Ты что?! У нас проблемы будут, так нельзя!

– Тупой ублюдок! – рычит он, дрожа от ярости. – Тебе сколько раз одно и то же объяснять?!

Перед моим разхреначенным носом мелькает его огромная лапа, готовая вот-вот сорваться. Но полоумная вопит так, что даже у озверевшего Вована срабатывают тормоза.

В итоге он лишь брызжет оскорблениями и некоторое время трясёт мою тушу.