Радуга взаимности

Трясущимися руками и будучи не совсем в этой реальности, она достала из холодильника молоко и начала делать тесто для блинов. «Монотонная работа меня успокоит, и вкусный завтрак не помешает», – Олеся бодро вручную мешала тесто, боясь разбудить детей шумом миксера. Через час на столе стояла красивая высокая стопка масляных блинчиков-каравайцев.

– Иду на запах! – услышала она голос мужа, и тут же увидела в дверях Сашу, – какая вкуснотища!

– Ты же еще не пробовал, – как могла, игриво, ответила Олеся и поцеловала мужа.

– А я и так помню, что вкусно, – сказал Саша, – а ты, мам, оделась бы что ли… Хотя, мне и так нравится, только дети сейчас уже прибегут.

– Ой! А я и забыла…– вздрогнула Олеся, испугавшись быть пойманной с поличным, – не хотела тебя будить. Давай иди умойся, а я переоденусь и чай налью.

После завтрака Саша решил немного поработать, а Олеся с детьми засобирались в парк.

Отпустив Юлю на детскую площадку, Олеся следовала шаг в шаг за Димой, который сегодня, похоже, решил исходить пешком все окрестности. В течение получаса, а может быть и больше, Олеся рассматривала в траве букашек, собирала шишки в синее пластмассовое ведро, лепила забавные куличики и возила на веревочке грузовик. Наконец, Дима устал и позволил посадить в себя в коляску, где тут же заснул. Олеся заняла пустую лавочку, стоявшую чуть поодаль от остальных, и набрала номер Марины, на душе по-прежнему сгребли кошки.

– Привет, Олесь, что-то голосок у тебя нерадостный.

– Марин, мне так плохо… – голос сорвался, Олеся не удержалась и начала всхлипывать.

– Олеська, что случилось? С детьми что-то, с Сашей, с мамой? – затараторила Марина, всерьез забеспокоившись.

– Нет-нет, с детьми все хорошо, и вообще, все хорошо.

– А голос чего такой убитый тогда?

– Я тут… я тут… с Павлом Ивановичем общалась – Олеся пыталась говорить твердо, но это у нее совсем не получалось.

– …И?

– Он меня не любит.

– Не поняла. Ты вроде и раньше это знала. Сейчас что случилось?

– Марин, я попросила о встрече, он отказал, сославшись на занятость.

– Олесь, ну может он и вправду занят, чего ты так расстроилась? Директор школы все-таки. Или есть еще что-то, чего я не знаю? Зачем ты просила о встрече? По поводу Юли?

– Да нет… С Юлей все давно решили. Я ему в любви призналась.

– Олеся? – крайне удивленно переспросила Марина, как бы ожидая подтверждения предыдущей фразе.

– Ну да…

В трубке несколько секунд было молчание.

– Ты с ним спала? Что у вас там происходит, и почему я этого не знаю? – с обидой произнесла Марина.

– Ты бы не одобрила… мне стыдно было… и вообще… – начала оправдываться подруга.

– А ты на улице что ли? – перебила Марина, – звуки какие-то посторонние в трубке.

– Да, на речке, с детьми.

– Слушай, давай я сейчас приду, дождешься? Сколько вы еще гулять будете?

– Ну еще час точно. Дима только уснул, а Юлю домой пинками надо загонять, сама не уйдет.

– Ага. Жди, сейчас буду. Оденусь только и бегу.

«Спасибо, Марин. Спасибо, что ты согласилась выслушать. Чтобы я делала без тебя? Сразу нужно было все рассказать… А я думала, он поймет… Лучше ему сказать… Он! Поймет! Да он даже поговорить со мной не захотел», – Олеся убрала в сумку телефон и наблюдала за бегающей Юлей. Ее дочь обладала обаянием и какой-то фантастической коммуникабельностью, легко и быстро знакомилась и собирала вокруг себя разновозрастную детвору. Саша с Олесей только удивлялись, откуда в ней все это, сами они были стопроцентными интровертами.

Минут через пятнадцать пришла Марина.

– Итак, я чувствую, мне сейчас будет страшно интересно!

– Клубничку ждешь? Клубнички не будет… Вообще никогда ничего у меня с ним не будет… – Олеся пыталась пошутить, но голос сорвался на плач.

– Да-да, помню. «Клубнички не будет».

Подруги вспомнили случай из школьной жизни. Павел Иванович тогда заменял учительницу биологии. Она попросила показать детям учебный фильм про половое размножение многоклеточных. Когда тема была озвучена, класс загудел, и кто-то спросил: «А люди тоже многоклеточные?». «Люди многоклеточные, но клубнички не будет», – ответил Павел Иванович, при этом все дружно прыснули со смеху, пытаясь скрыть смущение.

– Ты по-прежнему говоришь его словами, – заметила подруга.

Олеся пожала плечами, мол, да, а что поделать.

– Рассказывай, что там у вас случилось. С чего вдруг ты ему в любви решила признаться?

И Олеся рассказала все, как было, не утаив ни фактов, ни мыслей, ничего не добавляя и не приукрашивая: про встречу в парке на 9 мая, про письма, про внезапно нахлынувшую страсть, про безысходность, досаду, опустошение и тревогу в душе. Марина слушала молча, понимая, что подруга должна выговориться.

– Олесь, я его не оправдываю, но мне кажется, он тебя неправильно понял. Если уж совсем честно – ты неправильно объяснила.

Олеся изумленно посмотрела на подругу.

– Он решил, что ты ему назначаешь свидание. Интимное. Со всеми вытекающими.

– С чего вдруг? Мы об этом не говорили ни разу, вообще ни о чем физическом.

– Эх, душа твоя возвышенно-астральная… Он же мужчина. А ты женщина. Он думал, ты хочешь близости.

– О, боже…