Радуга взаимности

Трус, эгоист, как ты мог так со мной поступить? Почему ты не ответил на мое письмо? Почему не нашел время для встречи? Я не спать с тобой хотела, я хотела тебя видеть, обнять тебя хотела, поговорить. Слышишь? Поговорить. Ведь я так люблю тебя. Я знаю, все понимаю, но встреча, Боже мой, одна встреча, почему и в ней ты мне отказал? Ты жесток и бессердечен. Ты железный дровосек. К сожалению, не могу сказать, что я тебя ненавижу. Но ты сделал мне больно, слишком больно. Да как же это вообще возможно, ПалИваныч, а Паш? Как такое вообще могло случиться?

Олеся выплеснула эмоции, разрыдалась так, что раскаты ее плача могли легко услышать соседи за стенкой, но быстро взяла себя в руки: «Плакать нельзя. Нужно жить дальше. Все. Вот теперь ты с ним точно поссорилась. Без сомнения».

Пришла пора забирать Юлю. Олеся умылась ледяной водой, заново накрасила ресницы, три раза растянула губы в улыбке перед зеркалом и решила, что готова. Как ни странно, следы ее страданий не сильно отразились на лице: глаза были красноватые, но не опухшие, а значить через 15-20 мин. все совсем пройдет. Вернувшись вместе с Юлей из школы, Олеся обнаружила в почтовом ящике ответ. На этот раз Павел Иванович не заставил себя долго ждать. Вообще-то Олеся не собиралась читать это письмо и сразу его удалила. Отвлеклась на вечернее меню, открыла холодильник, проверяя, все ли есть в наличии и не нужно ли бежать в магазин. Внезапно передумала, вновь взяла в руки телефон, восстановила письмо из корзины и все-таки прочитала.

Зря ты так. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Я действительно обещал и не ответил и на то были обстоятельства. И по здоровью, и по жизни, по семейной жизни. Не все было гладко и знаешь ли, мне было не до сантиментов. Я сожалею, что своими действиями, а точнее, бездействием, заставил тебя страдать. Я сожалею, Олеся.

«Ненавижу» – это все, что подумала Олеся. В отношении ее дорогого Павла Ивановича это слово было и подумано, и произнесено впервые.

Как и опасался Саша, на улице творилось что-то невообразимое. Олеся подошла к окну, отдернула легкие кухонные занавески и наблюдала как по стеклу бегут капли дождя: вот образовалась новая капелька, проворно спустилась змейкой на подоконник и исчезла; за ней другая, а там еще и еще одна… И вот уже мириады блестящих точек струятся по окну, торопясь слиться с могучим потоком, вновь уносящим их в бескрайний мировой океан. Над соседним домом нависла тяжелая серо-черная туча, ветер, вдруг неизвестно откуда взявшийся, с остервенением трепал ослабевшие осенние листья, и они падали на неуютную землю, чтобы через мгновение вновь устремиться ввысь, повинуясь очередному сильному порыву стихии.

«Поблекли нежные тона, исчезла высь и глубина, и четких линий больше нет – вот безразличия портрет», – она вспомнила слова любимой песни. Его песни. «Я сожалею, – это все, что он мог мне сказать, – почему мне так больно?». Она устремила свой взор вдаль, насколько это было возможно в густо застроенном городе, и погрузилась в невеселые мысли.

– Дорогая судьба, теперь комплект? Видишь, я его ненавижу. Я прошла все стадии любви, ведь правда? И даже сделала еще один шаг.

– Нет, Олеся, ты его любишь.

– Я не хочу его любить.

– Ты прошла не все стадии любви. Это не конец. Существует еще один цвет любви. И, возможно, даже не один. Это уж как получится, на твое усмотрение. На последнем я не настаиваю. Достаточно пройти еще один.

– Я этого не выдержу. Что еще должно случиться?

– Со временем узнаешь.

– Тоже с ним?

– Тоже с ним. Ты же сама выбрала его в качестве учителя, и он согласился тебе помочь. У него своя роль, и поверь, ему тоже тяжело. Это-то я точно знаю.

– Откуда? А, ну да, глупость спросила.

– Ты сама хотела в этой жизни изучить цвета любви. Терпи, еще немного осталось, урок практически усвоен.

– Почему так сложно? Мы же вживую практически не общаемся, одна сплошная теория. Мне тяжело переживать это одной, внутри себя, он никогда ничего не объясняет.