Радужная Нить

К этому выводу я склонялся уже после разговора с дядей и заранее настроился на неприятное открытие. Интриги и себялюбивые замыслы всегда были в чести у представителей высшего сословия, а из рассказа Ю следовал недвусмысленный вывод: мы столкнулись с чиновником далеко не средней руки. О да, я оказался прав! Слегка скрипучий голос, слащаво-высокопарный слог, манера покашливать, привлекая внимание собеседника к очевидным истинам — это мог быть только он. Исаи-но Кадзи, Левый Министр, приближённый наивысшего, двенадцатого, ранга. Наш давний недоброжелатель, противник дедушки, когда тот занимал упомянутую должность; человек, к которому дед относился с пренебрежением и редкостной брезгливостью. Придворный этот и чин-то получил благодаря своему младшему брату, выказавшему недюжинные способности в области закона и раньше него продвинувшемуся по службе. После смерти деда противоборство между нашими семьями угасло. Моему отцу с его, увы, не слишком решительным характером было тяжело выступать в защиту семейных интересов, и он предпочёл не становиться на пути крепнущего дома Исаи. По этой и другим причинам Хитэёми-старший рано удалился от дел, передав все надежды на прославление рода любимому сыну. С тех пор мы не ведали зла с их стороны — попросту перестали обладать должным весом. А с братом, сравнительно недавно удостоившимся столь высокого ранга, их пути ещё не пересеклись.

Именно он, Левый Министр, рассказал императору о юмеми! Что и натолкнуло меня на самые первые подозрения.

И является ли случайностью то, что приказ доставить ханьца ко двору (пускай и скреплённый личной печатью правителя) был передан мне через Судебную Управу? Дядюшка вполне мог огласить его лично, как прошлым вечером.

Разлепив веки поздним утром, я долго лежал, перетирая в уме содержимое снов и яви, будто горстку соли меж пальцев. В то, что Исаи-но Кадзи готов пойти против императора, верилось с трудом. Червяк — он и есть червяк. А вот его брат, облечённый доверием самого Сына Пламени; человек, которого император одарил сверх всякой меры и почестями, и властью, и деньгами… даже породнился через одну из дочерей! Разве осталось на свете что-то, недосягаемое для него? Чего ему не хватает? Нет, не может быть! Не хочу даже думать об этом. Если уж Верховный Судья, оплот законности и порядочности, стоит за такими грязными проделками — кому остаётся верить? Не мог же Ю?.. Исключено. Я согласился доверять ему и сдержу обещание. Но как страшно… меня же в порошок сотрут эти жернова размером с гору!

Ещё я вспоминал сказанное ханьцем о курганах и погребениях — в надежде ухватиться за ту нить, которая свяжет местность возле храма с семейством Исаи, чьи дома, разумеется, щеголяют оградами на Дворцовой Площади. Но у них могли быть и другие!

Потому, решившись, отправился к Татибане, чья должность Малого Хранителя Записей позволяла пролить свет на некоторые вещи. И обнаружил того в хранилище Младших Летописей — как раз там, где нужно.

Я частенько к нему наведывался, и меня пропустили без лишних вопросов. Конечно, хранилище — не покои Сына Пламени, но надо бы при случае намекнуть Ясу на необходимость беседы со смотрителями. Похоже, наступают времена, когда бдительность снова окажется жизненно важной. Строение деревянное, как большинство наших домов, а бумагами набито, как ни одно в округе. Старое, пускай и крепкое. Да и другие почти примыкают к нему: случись что — огонь по всей площади разнесётся. И записи жалко, а их столько, что полки провисают! Сотни свитков будут утрачены безвозвратно, как и усилия сотен людей. И пускай Младшие Летописи посвящены обыденным и, казалось бы, малоинтересным вещам — что с того? Если удача выкажет добрый нрав, и среди многочисленных планов застройки столицы, записей о наследовании имущества, смертях, рождениях, свадьбах и переездах мне попадётся на глаза искомое — клянусь, больше никогда не назову обязанности Татибаны нудными и бессмысленными!

Ясу, закутанный в серую накидку согласно особому постановлению о долженствующих одеяниях всех подчинённых Мунэо-но Анноси, занимался проверкой какого-то свитка. То и дело упираясь носом в письменную табличку, пристроившуюся слева на столике, за которым он полулежал. По скучающе-сонному виду моего друга было понятно, что содержимое не отличалось увлекательностью. Больше в хранилище никого не было.

— Ага, явился, — поприветствовал меня он, подняв голову и слегка прищурившись. — Ждал тебя с утра, но бездельники, как обычно, спят до полудня. Рассказывай!

А я и позабыл, что обещал дать исчёрпывающие объяснения по поводу Ю! Что ж, берём пример с последнего, воспользовавшись его богатейшим опытом по части изворотливости. Какая всё-таки жалость, что я не юмеми и не могу уложить длиннющую беседу в несколько вдохов спящего!

— Прежде, чем начну, позволь обратиться к тебе с просьбой? — вкрадчиво спросил я. Друг поднял бровь, но молча кивнул.