Радужный город (СИ)

Она сидела в кресле с прямой, как струна, спиной, волосы собраны в аккуратную прическу, золотые серьги, сцепленные в замок руки, темный костюм и туфли лодочки. Эта женщина была аристократкой до мозга костей. Возраст лишь придал ей еще больше царственности.

Когда я вошла, она, кивнув, принялась изучать меня.

— Я рада, Соня, что все так сложилось, и что вы с Витей вместе.

Удивлению моему не было предела. Ни она ли так хотела, чтобы я исчезла из жизни ее сына?!

— Вы в нем всколыхнули то, что, как он считал, давно почило, — она улыбнулась, и улыбка ее была до безумия горькой. — Страх потерять дорогого человека. Страх показал, насколько вы для него важны.

— Вы должны понять — мне странно слышать это от вас, — сказала я, когда мать Вити умолкла.

— Понимаю. Собственно, поэтому я здесь, — она на секунду прикрыла веки, они чуть подрагивали. — Позвольте я присяду? Этот разговор для меня не легок. Я так долго жила с этой тайной. А когда поняла, что больше вреда приношу, чем помогаю, решилась рассказать это.

Она опустилась в кресло, приложив руку к сердцу.

— Вам плохо? — я быстро подошла к ней. — Может воды?

— Нет, благодарю. Терпимо, — она посмотрела нам меня. — Я не знаю, Софья, как мне поступить! Как сказать Вите! Для него это будет ударом, — она говорила быстро, взволнованно. — Мой первенец, любимый мальчик, папина гордость, а я так поступила. Но я верила, что делаю это во благо всем. Я сохраняю семью и не одну. Я скрываю позор. Я… — она сжала кулаки и втянула воздух, громко всхлипнув. — Я не знаю как…

— Что ты не знаешь, мама? — этот голос заставил нас обеих вздрогнуть.

Возле двери стоял Витя, чуть растрепанный, но если сонливость и имела место быть, она уже слетела, вернув его лицу то самое выражение, что я имела счастье лицезреть на Ладожском вокзале в нашу первую встречу. Злость и высокомерие.

Повисла тишина.

— Наверное, я лучше пойду… Вам необходимо поговорить, — предложила я.

— Нет, — Элона Робертовна вцепилась в мою руку, удержав. — Софья, останьтесь. Это и вас касается тоже, раз вы для моего сына — нечто большее, нежели подружка на ночь.

— В чем дело, мама? — Тропинин подбадривать не умел. Хотя, скорее не хотел.

Женщина вздрогнула и побелела, но собрав силы, произнесла:

— Сережа… Он не твой сын.

Мне показалось, что Тропинин сейчас заржет в голос и будет искать скрытую камеру на предмет розыгрыша.

— Мама, ты что-то принимаешь? — голос сына наполнил голос психолога, который делать свою работу не умеет, ибо сострадания и понимания в нем было ни на грош. Хотя, после такого заявления с трудом представляю, как бы сама себя вела.

— Он — сын Саши. Они с Нонной… Он тогда диплом защитил. В Италии. Он даже и не помнил. И не знает. Аборт она сделать не успела, Семен Валерьевич, позвонил тебе первому, поздравить…

Тропинин белел на глазах, не отрывая взгляда от матери. Я же даже пошевелиться не могла, боясь сделать лишний вдох и обнаружить свое присутствие для этих двоих, которые обо мне и забыли.

— Она ушла, потому что испугалась. Испугалась, что ты узнаешь. Помнишь, в годик ему делали кучу анализов. И ты тогда заявил, что хочешь абсолютного подтверждения того, что он твой сын. Ты сказал это в шутку, а она испугалась.

— Это бред какой-то! — Тропинин не верил ни единому слову.

— Нонна, она… Ты сам виноват! — вдруг взорвалась мать. — Ты сам тогда не умел держать себя в рамках: пил и работал. Ты дал и ему и ей слишком много возможностей, слишком много свободы. Слишком! Молодая девка, дорвавшаяся до денег и власти. А Сашка?! То, что он учился хорошо это твоя заслуга, да, но он тоже ни в чем не знал отказа. Я не говорила тебе. Но я их застала, когда они наркотики нюхали с Нонной в компании друзей, которые были похожи на отпетых наркоманов. И я уверена, в тот раз они тоже были под препаратами. Ты хоть понимаешь, что я тогда испытала?!

Элона Робертовна вскочила, сжав кулаки.

— Я пригрозила Нонне, что расскажу все тебе, а Сашку увезла в Америку в клинику, потому что у него уже сформировалась зависимость, он уже рыскал по окрестностям в поисках дозы. И трясся от ужаса, что ты догадаешься. Роман Васильевич помог. Ты не знал. А Нонна, она… Она ведь тебя любила. Она изменилась, ты ведь помнишь, после того как забеременела. Ты ведь помнишь, какой она стала!

— И ты столько лет молчала? — Витя оперся рукой о комод для книг у входа.

— Боже… А что мне было делать! Он же мой внук! Сережка-то чем виноват?! Ты бы… Ты бы убил! — женщина вздернула подбородок, но губы ее дрожали. — Нонна… Она ведь тебе не изменяла с Радовым. Радов по ней всю жизнь вздыхал. Еще к ее отцу сватался. Она его использовала, чтобы ты оставил ее в покое, ты же дикий был, когда она ушла.

Тропинина шагнула к мужчине.

— Сынок, я так хотела, чтобы ты был счастлив. Я так надеялась, что вы с Нонной проживете нормальную жизнь, а самое главное — Сережа будет счастлив.

Бледные руки с тонкими синими прожилками вен потянулись к Вите, но тот, вздрогнув, отступил.